Панк-рок. Предыстория. Прогулки по дикой стороне: от Боба Дилана до Капитана Бифхарта - Михаил Юрьевич Кузищев

длины». В "Bill’s Corpse" на фоне угловатого и яростного нагромождения звуков особенно трогает то, как тщательно Капитан старается вести мелодию и вытягивать ноты – как будто слышит позади себя некий, гораздо более плавный и очевидный аккомпанемент. Но мы-то знаем, что в своей тщательно аранжированной композиции он слышит именно тот богатый и не очевидный простому слушателю мелодизм, который и закладывал, как мудрый архитектор, с самого начала. Простому же слушателю может показаться, что группа звучит так, как будто у нее не вполне получается, но она очень старается и сочувствует своему лидеру. Современные ученые ведут дискуссии относительно смысла песни: одни считают, что текст обращен к исхудавшему Биллу Харклроуду, другие – к любимой рыбке маленького Дона. Юный аквариумист просто закормил своего питомца до смерти, а затем продолжал скорбеть о нем долгие годы.

Трогательная "Sweet Sweet Bulbs" – это, напротив, романтическое посвящение любимому саду Капитана, или же – его цветущей возлюбленной. Как ни странно, живописное слово «бульбы» имеет в английском примерно такое же богатое и образное значение, как и в русском. Капитан получает от него (или от самих бульб) плохо скрываемое удовольствие, на протяжении всего альбома смакуя нечто «быстрое и бульбообразное» ("fast ‘n’bulbous") и превращая это нечто в своеобразный «мем» альбома. Вокальная партия Капитана в очередной раз напоминает речитатив, но интересно заметить, что по своим интонациям музыка альбома тоже напоминает человеческую речь: в ее произвольных акцентах можно слышать повествовательные и вопросительные предложения.

На "Neon Meate Dream of a Octafish" Капитан идет еще дальше в своей могучей ассоциативной, на этот раз явно эротоманской образности: текст композиции просто напичкан рыбными, китовыми, склизскими, влажными, океаническими, акватическими, и анатомическими образами, причудливые брачно-словесные игры которых почти не поддаются переводу. Мелодекламация Бифхарта включает «мясную, мясистую розу с волосами», а также тщательно смакуемые им «губы, тубы, трубы, бульбы», «инцест, в кисте, в кости» и влажные сны, по которым щедро размазаны «сера, сироп и семя». Кажется, что слова песни, подобно живым организмам, метаморфируют, проходят последовательно фазы биологического развития, чтобы в финале жизненного цикла разбухнуть и щедро выдать наружу какую-то специфическую субстанцию. Можно также представить, что скульптор Ван Влит мнет и разминает слова своих песен так, что в его умелых руках они постоянно меняют вид, образ и форму, а затем мастерски склеивает их, делая плавным продолжением друг друга. С музыкальной точки зрения «изюминкой» песни является капитанский шахнай, звучание которого пропущено через динамик «Лесли». В выходных данных альбома шахнай гордо именуется симранским рогом (что бы это ни значило). Ближе к концу композиции Дон откладывает в сторону свой «рог» и начинает мучить мюзет[144].

Альбом продолжает свое бурное, но весьма выверенное движение «полевой» композицией "China Pig". Она записана с участием неожиданного гостя – изгнанного гитариста Дага Муна, который внезапно решил заглянуть в Форельный дом, чтобы проведать своих товарищей. Любительская запись, запечатлевшая один только вокал Бифхарта и акустическую гитару Муна, звучит по-настоящему аутентично. С тем же успехом она могла быть сделана в пустой комнате какой-нибудь занюханной дешевой гостинцы на старом американском Юге. Текст композиции посвящен сообщению Капитана о том, что он не хочет убивать свою китайскую свинью. При этом он пыхтит, сопит и подвывает в микрофон как заправский боров. Очевидцы рассказывают, что Ван Влит с энтузиазмом подхватил импровизированный блюзовый наигрыш, начатый Муном, безупречно исполнил под него один из своих многочисленных текстов, после чего посмотрел на Мэджик Бэнд со слегка укоризненным видом в духе: «чего же вы так не играете?!» Мэджик Бэнд посмотрел на своего Капитана со слегка смущенным видом в духе: «Когда-то мы так и играли, но с тех пор прошло 9 месяцев 12-часовых репетиций какой-то непонятной фигни»[188]. Джон Френч считал, что Капитан и Мэджик Бэнд могли бы буквально за один день нарезать в студии альбом подобных песен – на следующий день он уже был бы на всех прилавках, а группа была бы нарасхват.

Немного отдохнув, Капитан и Мэджик Бэнд снова берутся за дело на композиции "My Human Gets Me Blues". Этот энергичный номер с болтанкой туда-сюда напоминает звуковой слалом – или причудливый танец; текст композиции, снова насыщенный каламбурами, тоже имеет отношение к танцу. Не теряя ритма, Бифхарт лихо преодолевает все флажки, однако уже на второй минуте ему приходится лавировать через настоящий частокол. Для справки – немного музыкальной техники. Френч отмечает, что в этой секции гитаристы Коттон и Харклроуд играют не самые простые семь долей в такт, в то время как бас Бостона вальсирует в три четверти, однако заканчивает секцию в стандартных 4/4. Барабанщик (который тоже играет в 4/4) сравнивает этот фрагмент с «маленькими каруселями, сидящими на одной большой; все они вращаются с несколько разными скоростями, но катание на любой из них доставляет удовольствие»[189]. Не менее интересно отметить, что композицию, текст которой создан при довольно мрачных обстоятельствах, Френч ныне считает одной из своих самых любимых.

"Dali’s Car". В сравнении с большинством остальных конструкций и механизмов системы Бифхарта-Френча, этот инструментальный номер звучит относительно просто – возможно потому, что именно с него Капитан начал внедрять свой революционный сочинительский метод. Номер, вдохновленный той самой машиной Дали, представляет собой «всего лишь» дуэт для двух гитар. Из всех композиций альбома этот инструментал больше всего подходит для того, чтобы заглянуть «под капот» альбома, послушать его устройство. Держа в уме, что каждая из гитар воспроизводит движение одной из рук Дона, в разные моменты легко представить, как он наигрывает свои нехитрые мелодии, несложные арпеджио или одновременно опускает обе руки на клавиши, чтобы извлечь диссонирующий аккорд. Его похождения лишены тональности и постоянного ритма. Звучание двух гитар, в безупречном синхронизме воспроизводящих эти непредсказуемые экзерсисы, производит завораживающее, действительно сюрреалистическое впечатление. Из всех композиций альбома "Dali’s Car" имеет наибольшее сходство с классической камерной музыкой и ее ощущением. Сэмюэл Андреев, современный композитор и исследователь творчества Бифхарта, отмечает, что «в композиции нет единого пульса, но есть ощущение ритмического единства; музыка звучит одновременно и свободно, и прецизионно»[190]. Джефф Коттон называл этот эффект «течением», а Ван Влит гордо именовал свое творение «этюдом в диссонансе». "Dali’s Car" также хорошо иллюстрирует интересную особенность альбома: при том, что в основе "Trout Mask Replica" – звучание гитар, его музыка является на удивление «негитаристичной». Игра гитаристов была фактически ограничена возможностями пианино, и они лишились возможности задействовать свои излюбленные приемы и традиционные клише. Да, и самое замечательное: на альбоме, который почти целиком был сочинен за клавишами, фортепиано полностью отсутствует!

Глава двадцать восьмая, в которой продолжается обстоятельный обзор альбома