Максим Чертанов - Эйнштейн
1 октября британские власти в Палестине объявили вне закона Высший арабский комитет, наш друг муфтий уехал в Ливан и объявил джихад. Из Германии в Палестину и другие страны до конца 1937 года выехали 135 тысяч евреев — одна четверть от живших там. Но осенью 1937-го все стало хуже. У евреев отняли загранпаспорта, ввели «налог на бегство», составлявший сперва 25 процентов капитала, а потом уже 90 процентов, причем евреи должны были отдать эти деньги независимо от того, эмигрировали они или нет. В США евреев впускали все неохотнее, Эйнштейну пришлось потратить три года, чтобы вывезти знакомого врача Рудольфа Эрмана с семьей. В августе он писал берлинскому знакомому Манфреду Гогенэмзеру, что будет хлопотать о приезде его однофамильца-физика, но «очень трудно еврейским ученым закрепиться в университете». Афроамериканцам было не лучше, хоть они и не «понаехали», в Принстоне все строго разграничено, школы отдельно, в гостиницы негров не пускали; той осенью не пустили знаменитую певицу Мариан Андерсон (хотя ее принимали в Белом доме); Эйнштейн поселил ее у себя. Мир был безумен. Люди убегали, чтобы спастись, и попадали из огня да в полымя. Помните, мы называли фамилии немецких и австрийских ученых, что в конце 1920-х и начале 1930-х годов переехали в СССР? 1 декабря 1937 года был арестован физик Фриц Хоутерманс, коммунист, работавший в Харьковском ФТИ, его пытали, он оговорил себя, признав, что был «троцкистом» и «немецким шпионом».
«Госпоже Эльзе Хоутерманс (через г-жу Грейс Лерой, 72 ул., д. 160, Нью-Йорк) 5 января 1938 г.
Из сообщения профессора Франка я узнал, что Ваш сын, хотя он и не русский, арестован в России. Поскольку, будучи немцем, он в этой „прекрасной“ стране ни при каких обстоятельствах не будет ею защищен, то, пожалуй, не остается ничего иного, как обратиться за защитой к русским. Поэтому я прилагаю письмо к русскому послу в Вашингтоне, с тем чтобы Вы добавили к нему некоторые биографические сведения о Вашем сыне и отослали бы оба письма послу в одном конверте».
«Господину Трояновскому, Послу СССР.
Вашингтон, округ Колумбия, 5 января 1938 г.
Глубокоуважаемый г-н Посол!
Физик доктор Фриц Хоутерманс, германский подданный, последние годы работавший в России, некоторое время тому назад неожиданно был арестован — после того как его уволили, а затем категорически отказали в выезде из России. От имени его встревоженной матери, г-жи Эльзы Хоутерманс, я убедительно прошу Вас сделать все от Вас зависящее, чтобы выяснить существо этого дела и, по возможности, содействовать тому, чтобы доктор Хоутерманс был выпущен из России…
С глубоким уважением,
профессор А. Эйнштейн».После заключения пакта Молотова — Риббентропа Хоутерманса, как и многих других, передали гестапо. Но благодаря усилиям Макса фон Лауэ он был освобожден, а вскоре переехал работать в Швейцарию. Хоутерманс приехал в СССР по приглашению своего друга Александра Семеновича Вайссберга, австрийского коммуниста: того тоже взяли, предъявив обвинение в шпионаже и подготовке к убийству Сталина и Ворошилова.
«Господину Иосифу Сталину, Москва, СССР, 18 мая 1938 г.
Глубокоуважаемый господин Сталин!
За последнее время мне стали известны несколько случаев, когда ученые, приглашенные на работу в Россию, обвиняются там в тяжких проступках, — речь идет о людях, которые в человеческом плане пользуются полным доверием у своих коллег за границей. Я понимаю, что в кризисные и неспокойные времена случается так, что подозрение может пасть на невинных и достойных людей. Но я убежден в том, что как с общечеловеческой точки зрения, так и в интересах успешного строительства новой России важно, чтобы по отношению к людям редкостных способностей и редкостных творческих сил обращались с исключительной осторожностью. В этом плане я очень прошу Вас обратить внимание на дело, возбужденное против доктора Александра Вайссберга…»
Ответа на это письмо Эйнштейна, видимо, не было. За Вайссберга просили также рьяные коммунисты — семья Кюри, но он все равно был отдан гестапо. На территории Польши ему удалось бежать, он попал в партизанский отряд, которым руководила польская графиня Цыбульская, и женился на ней… После войны он жил в Швеции. (Везет же этим евреям, скажет кто-то…) Эйнштейн ничего не писал по поводу передачи Хоутерманса и Вайссберга гестапо. Да и кому писать?
Фриц Нетер, брат великого математика Эмми Нетер, с 1933 года был профессором в Томском университете. В конце 1937-го он был приговорен к двадцати пяти годам как «немецкий шпион».
«Господину Народному Комиссару Литвинову, Москва, СССР, 28 апреля 1938 г.
Глубокоуважаемый господин Литвинов!
Обращаясь к Вам с этим письмом, я выполняю тем самым свой долг человека в попытке спасти драгоценную человеческую жизнь… Я очень хорошо знаю Фрица Нетера как прекрасного математика и безукоризненного человека, не способного на какое-либо двурушничество. По моему убеждению, выдвинутое против него обвинение не может иметь под собой оснований. Моя просьба состоит в том, чтобы Правительство особенно обстоятельно расследовало его дело, дабы предотвратить несправедливость по отношению к исключительно достойному человеку, который посвятил всю свою жизнь напряженной и успешной работе. Если его невиновность подтвердится, я прошу Вас поспособствовать тому, чтобы и оба его сына смогли вернуться в Россию, чего они хотят более всего…
С глубоким уважением,
профессор А. Эйнштейн».Нетер был расстрелян 10 сентября 1941 года в лесу под Орлом. (Советские власти оказались чуть более милосердны, чем Эйнштейн, и обратно в СССР детей Нетера не впустили. Оба стали в Америке известными учеными.) Ни одно из писем Эйнштейна действия не возымело. Бору повезло больше: они с Капицей просили за Льва Ландау — в отличие от иностранцев действительно провинившегося: его арестовали 27 апреля 1938 года за листовку, в которой Сталин назывался фашистским диктатором, — и того выпустили. (Ландау в 1940 году теоретически обосновал невозможность создания атомной бомбы, и работы в СССР по ее созданию были заморожены.) А помните Мюнца, который в 1931 году заставил Эйнштейна взять обратно свои слова о 48 расстрелянных? Повезло: в 1937-м его всего лишь выслали и он спокойно жил в Швеции. Натан Розен, приехавший в СССР в 1936-м, выжил и два года спустя вернулся в США, потом уехал в Израиль. А вот Целестин Бурстин, друг Якова Громмера, под пытками оговорил себя и коллег, сошел с ума и умер в камере…
На втором Большом Московском процессе (январь 1937-го) из семнадцати подсудимых шестеро были евреями, но обвинить Сталина в антисемитизме никто бы не смог: из четверых главных обвиняемых двоим евреям — Карлу Радеку (Собельсону) и Григорию Сокольникову (Бриллианту) сохранили жизнь. Правда, стали закрывать еврейские школы, газеты, клубы, из «Правды» и «Известий» убирали евреев. Крупская — Сталину, 7 марта 1938 года: «Мне сдается иногда, что начинает показывать немного рожки великодержавный шовинизм…» В Германии ОТО называлась еврейской теорией — в России началось похожее. А. А. Максимов опубликовал в 1938 году в журнале «Под знаменем марксизма» статью «О философских воззрениях акад. В. Ф. Миткевича и о путях развития советской физики», обвинив С. И. Вавилова, Г. А. Гамова, Л. Д. Ландау, Л. И. Мандельштама, И. Е. Тамма, Я. И. Френкеля, В. А. Фока и Я. Н. Шпильрейна (почти сплошь евреи) в «физическом идеализме». Эйнштейн по этому поводу не высказался. Тем временем в Германии распространяли информацию, что он посещает партсъезды в СССР; это могло повредить ему в Америке, и он обратился к Зигмунду Ливингстону, президенту Антидиффамационной лиги. Тот сказал, что надо подавать в суд иск о клевете. Эйнштейн не захотел связываться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
