Валерий Шамбаров - Государство и революции

А затем разразился голод, охвативший Украину, Кубань, Юг России, Белоруссию, в результате которого вымерло по разным оценкам 5-7 млн. чел. И опять, как при Ленине, эпицентры бедствия оцеплялись чекистами и красноармейцами. А голодающим опять никакой помощи не оказывалось. Они скапливались в городах, на станциях в тщетной надежде добыть пропитание или хоть куда-то уехать. Там же массами и умирали - для похорон (точнее закапывания) отряжались специальные воинские команды. А по опустевшим деревням, пропитавшимся вонью разлагающихся трупов, шастали представители ОГПУ и милиции, расстреливая на месте за людоедство тех, кого могли уличить. В это же время была введена паспортная система, не позволяющая голодающим и депортированным разбегаться по стране. А по городам впервые с гражданской войны вводились продуктовые карточки, снабжение по которым быстро ухудшалось. Но для руководящих работников действовала система спецраспределителей различных уровней, и это почти не скрывалось. В результате, в стране нарастало озлобление и недовольство Сталиным. На стенах заводов то и дело появлялись антисталинские надписи. Подняла голову раздавленная оппозиция - одна за другой раскрывались и громились группировки Сырцова, Рютина, Смирнова, все из коммунистов "правого" или "левого" уклонов, пытавшихся сыграть на народном возмущении. В Высшей партийной школе были обнаружены листовки троцкистов, пользовавшиеся большой популярностью. По рукам студентов московских и ленинградских ВУЗов ходили и переписывались копии ленинского "завещания". Вздумали играть в оппозицию многие комсомольские организации, создавая нелегальные кружки для обсуждения наболевших вопросов.

Впрочем, для молодежи это был, скорее, стихийный, интуитивный протест против коммунистической системы, вот только выплеснуться ему оказалось некуда. Это же были первые постреволюционные поколения, дети "героев гражданской", и сознание их было напрочь искалечено красной пропагандой и красным мировоззрением. Для них уже и эсеры с социал-демократами представлялись неведомо каким чудищем, отпугивающим своим "звериным оскалом" - вот и метались в узеньком промежутке между платформами Троцкого и Бухарина, силясь разобрать, кто же из них все-таки "за народ", и чем же они между собой отличаются. Кстати, и среди крестьян ходили слухи, что "Бухарин за нас". К нему даже письма и ходоков слали. Чего он панически боялся, открещиваясь от таких обращений, как от нечистого. Потому что никаким "заступником", и уж тем более "вождем", он, разумеется, не был. Один из главных оплевателей и разрушителей России, на деле он оказался весьма жалкой и низкой личностью.

Когда в 28-м стало ясно, что он сам попадает в оппозицию, к кому он побежал жаловаться? К Каменеву, которого недавно яростно громил. И который придерживался точно таких же взглядов на коллективизацию, как Сталин. Так что и тут дело было отнюдь не в принципиальных вопросах, а только в персональных амбициях - так старательно носил поноску, а не оценили! И в 34-м, на XVII съезде, так называемом "съезде победителей", не кто иной как Бухарин величал Сталина "фельдмаршалом войск пролетариата". А Каменев заявлял: "Эра, в которой мы живем, войдет в историю как эра Сталина".

Кстати, и Киров, которого перестроечная литература возвела чуть ли не в лидеры оппозиции, внес верноподданническое предложение принять доклад Сталина "как партийный закон, как программу работы на ближайший период".

И все-таки, несмотря на обилие открытых материалов о периоде коллективизации и индустриализации, реальная историческая картина тех лет оказалась искаженной. Искаженной версией, непонятно откуда внедрившейся в литературу и массовое сознание, будто русское крестьянство с рабской покорностью принимало все удары, обреченно позволяя грабить себя, ломать коренные устои жизни и миллионами ссылать в полярную глушь на вымирание, а сопротивление выражалось лишь отдельными убийствами активистов и председателей. (Может, утверждению этого мифа способствовала наша творческая интеллигенция, представляющая крестьянство в рамках своих стереотипов - безгласным и безответным, смиренно принимающим роль жертвы?)

На самом же деле, наступление коммунистов на крестьянство сопровождалось мощными восстаниями. Вот только данных о них в условиях советской монополии на информацию сохранилось слишком мало - разве что отдельные упоминания, разбросанные по разным источникам. Названия, даты да и то наверняка не все. Но если попытаться их объединить, картина получается впечатляющая. И опровергающая все домыслы о рабской покорности. В 1928 г. поднялась Якутия. В 1929 г. - Бурятия, при подавлении было расстреляно 35 тыс. чел. В начале 1930 г. был раскрыт и арестован подпольный "Союз вызволения Украины" во главе с Ефремовым, Чеховским и Никовским. Множество отрядов и банд, вооруженных чем попало, образовалось в лесах Белоруссии, Смоленщины, Брянщины - по всему Западному краю.

Да наверное, и в других местах крупно забушевало. Например, в воспоминаниях очевидца дошло до нас описание крестьянских волнений в Пителинском районе на Рязанщине. Здесь в марте 1930 г. восстало 11 сел и деревень. Толпа в 2-3 тыс. чел., значительную часть которой составляли женщины, вооружившись вилами, топорами, дубинами, двинулась на райцентр освобождать арестованных недавно священников. Несколько милиционеров и активистов, пытавшихся остановить крестьян, были убиты. Но на окраине Пителино мятежников встретили председатель Рязанского окрисполкома Штродах и секретарь окружкома партии Глинский с командой из 300 солдат. Штродах, чувствуя свою силу, завопил, размахивая наганом: "Что бунтуете, колхозы не понравились?" В ответ одна бойкая молодка задрала юбку и показала ему голый зад: "Вот тебе колхоз!" Взбешенный коммунист выстрелил и убил ее. Толпа ринулась на него, готовая растерзать, однако красноармейцам приказали открыть огонь. Они дали несколько залпов, но очевидно, душой сочувствовали повстанцам - их пули не задели больше ни одного крестьянина, все прошли мимо. Тем не менее, стрельба вызвала панику, и толпа бросилась бежать. Некоторое время мятежники еще держались по деревням, перебили там активистов, разобрали по дворам обобществленный скот, и лишь спустя три дня восстание было жестоко подавлено.

И очевидно, подобное происходило сплошь и рядом - иначе с какой стати "Вождю народов" было бы в марте 30-го давать сигнал к отступлению? Вряд ли к таким мерам его могло вынудить лишь убийство нескольких сотен мелких активистов. Секретная телеграмма Сталина, разосланная органам ОГПУ, сообщала: "Сопротивление крестьян перерастает в повстанческое движение, обстановка грозит гибелью, употреблять Красную Армию для подавления повстанцев - значит идти на разложение ее ввиду подавляющего крестьянского состава и оголить границы СССР".