Лидия Чуковская - Прочерк
Какая же это фантастика? Без полета, безо всякой выдумки, без новизны, без всякой пищи для воображения? Фантастикой не назовешь. Убогий набор одних и тех же преступлений — шпионаж, вредительство, участие в террористической организации. Повторяется, как узор на обоях, в миллионах обвинительных актов.
Машинопись с опечатками, переписанная руками безграмотных машинисток, сочинение — чье? Даже попросту ахинеей не назовешь, потому что ахинея похожа на бред, а бредят люди разнообразно. Скорее штампованная ахинея. Самое мучительное в ней для обвиняемого — конечно, список друзей и знакомых, а иногда и не друзей и не знакомых, которых подследственный подписью своею подвергал той же муке. «Друзей с собой на плаху весть / Над гробом слышать их проклятья». Где ему было знать, чье имя выбивают из него, чтобы арестовать, а чье — впрок. Так, например, от Мити потребовали насчет Френкеля, который был будто бы главным в организации, но Френкеля не арестовали, а Бронштейна убили. Ахинея! Но тоже штампованная, потому что, например, поэт С. Д. Спасский арестован по делу поэта Н. Тихонова, а Н. Тихонов, к счастью, арестован не был.
Я не знаю, в каком состоянии был его мозг, когда он подписал штампованную ахинею, ведущую одних на свободу, других в лагерь, а его самого — единственного в этой организации — на расстрел.
Матвей Петрович Бронштейн был убит 18 февраля 1938 года, в подвале Большого Дома. Погребен — насколько я могу судить на основе сопоставления дат — под Ленинградом, близ станции Левашово, на пустыре, где в 1989 году обнаружены были останки тех, кого убивали от июля 1937 до самого «ленинградского дела» 1953-го.
* * *В рабочих тетрадях Лидии Чуковской есть такой набросок:
12/III 95
Левашово (От Димы). 2 км от ст. Левашово
Забор — тот же.
Похоронены 42 тысячи человек. Одних привозили мертвыми, других живыми — и стреляли там. Называлось это место «Полигон для учебных стрельбищ», поэтому никто не удивлялся стрельбе.
Стоит крест. Стоит католическая часовня… Есть дорожки, и живут сторожа.
Родные прикалывают к деревьям записки с именами и датами жизни расстрелянных… Вход открытый.
Время — сталинский террор. 37–38 и 49.
* * *В «деле» среди многих писем от крупных физиков в защиту Бронштейна есть письмо (от руки) во время хлопот о реабилитации. Письмо написано 6 августа, в день ареста Бронштейна, но девятнадцать лет спустя:
«…в его лице советская физика потеряла одного из наиболее талантливых своих представителей, а его научно-популярные книги принадлежат к лучшим имеющимся в мировой литературе.
Я убежден, что это мнение разделяется всеми нашими физиками.
6 августа 1956 Герой социалистического труда
Академик Л. Ландау».
ПРИЛОЖЕНИЕ
Стихотворения, посвященные М. П. Бронштейну
***
М.…А то во сне придет и сядетТихонько за столом моим.Страницы бережно разгладитУзорным ножиком своим.Себе навстречу улыбнется.То к полкам книжным подойдет,То снова над столом нагнется,Очки протрет, перо возьмет…И я проснусь, похолодею,В пустую брошенная тьму.Никак тебя не одолею —Сердцебиенье не уйму.
1938
* * *
Ты шел мимо нашего дома,И лампа горела в окне.Ты шел мимо нашего домаИ думал, сквозь тьму, обо мне.
Но воздух, меж нами текущий,И лампа, и стены, и ночь,И воздух, меж нами текущий,Тебе не хотели помочь.И я ничего не слыхала.
Минуты неспешно идут.Сна нету… Но я не слыхала —Тебя мимо дома ведут.
15—20 января 1939
* * *
Я знаю, ты убит. А я еще жива.Освобождения не наступили сроки.Я жить осуждена. Седая головаИ пеплом старости подернутые щеки.
1 марта—16 апреля 1939
* * *
М.Консервы на углу давали.Мальчишки путались в ногах.Неправду рупоры орали.Пыль оседала на губах.
Я шла к Неве припомнить ночи,Проплаканные у реки.Твоей гробнице глянуть в очи,Измерить глубину тоски.
О, как сегодня глубока,Моя река, моя тоска!
1939
* * *
Я пустынной МосквоюПрохожу одиноко.Вспоминаю и жду.Мы любили с тобоюЧаши, полные света,Что в Охотном ряду.
Нас игрушечный поездУвозил в подземелье,Где веселая тьма.Ах, игрушечный поезд!Обещал ты веселье.Оказалось — тюрьма.
Июнь 1939
***
На таком пути, пути высоком,Зорком, щедром — счастью не бывать…И ему, не будучи пророком,Можно было гибель предсказать.Но, казалось, он вот-вот увидитТо, что увидать он послан был.На простор с добычей славной выйдетИ у ног положит и расскажет…
Нет, под мертвой пулей мертвый ляжет,Чтоб не видел и не говорил.
1940
* * *
М.Быть может, эта березаИз милого выросла тела.Так нежно она лепеталаНад бедной моей головой.Быть может, босая девчонкаТвоими глазами глядела,Когда, надышавшись морем,Я возвращалась домой.По эту сторону смерти,Рукою держась за сердце,По эту сторону смертиЯ вести торжественной жду.Я слышу памяти шорох,Я слышу цоканье белок.Такая бывает ясностьСознания — только в бреду.
1940 Ольгино
ОТВЕТ
Л. А.Неправда, не застлан слезами!В слезах обостряется взгляд.И зорче мы видим глазами,Когда на них слезы горят.Не стану ни слушать, ни спорить.Живи в темноте — но не смейБессмысленным словом позоритьЗаплаканной правды моей.А впрочем, она не заметит,Поешь ли ты иль не поешь.Спокойным забвением встретитТвою громогласную ложь.
1940
* * *
