Николай Надеждин - Коко Шанель

Женщины получили универсальное платье, которое можно было надеть куда угодно, и что крайне важно – на службу…

Маленькое чёрное платье – единственное в мире, которое остаётся модным в течение 80 лет. Сама Коко про него очень точно сказала:

– Мода проходит, стиль остаётся…

В октябре 1931 года американский журнал «Вог» написал: «Это „Форд“ среди платьев», намекая на слова Генри Форда – «Вы можете выбрать любой цвет машины, при условии, что он чёрный».

Эволюция маленького чёрного платья.

43. Внук Александра II

Осенью 1920 года Коко снова отправилась в Италию. Она слишком долго пробыла в добровольном заточении. И теперь, оправившись после длительной депрессии, решила, что обязательно будет выкраивать в своём напряжённом рабочем графике время для таких поездок.

В Венеции на каком-то приёме к ней подвели молодого мужчину и представили – великий князь Дмитрий Павлович. Коко удивлённо вскинула брови.

– Внук Александра II и племянник Николая II, – смущённо пояснил князь Дмитрий. – Я мечтал познакомиться с вами, Коко.

– Зачем?

– Не знаю… Возможно, чтобы без ума в вас влюбиться…

Он был на 11 лет моложе Коко. Но разница в возрасте ничего не значила – великий князь потерял голову, о чём не преминул признаться Коко. И она оценила это.

В Париж они вернулись вместе. А потом отправились на Ривьеру – в особняк Коко. Здесь они прожили почти год. Только они и никого более. Рядом не было даже Мизи Серт. Сердечная подруга Коко всё поняла и… исчезла. Лишь время от времени звонила, чтобы услышать счастливый голос Коко.

Вилла Шанель располагалась у самого моря. По утрам она и Дмитрий садились в лодку и отправлялись к пустынному берегу. Это был их маленький рай. Она была Евой, он – Адамом.

Спустя годы Дмитрий Павлович признавался, что это был самый счастливый период в его жизни. Впервые он не строил никаких планов. Просто жил и – любил.

Дмитрий Павлович и Коко Шанель.

44. Дмитрий Павлович

В отношении Дмитрия у Коко не было никаких иллюзий. О браке не могло быть и речи – она хорошо усвоила урок, преподанный ей жизнью. Отпрыски царей должны жениться на принцессах… Но, как показало время, Коко ошиблась – Дмитрий Павлович женился на богатой, но всё же простолюдинке, на дочери американского миллионера.

Впрочем, по-настоящему она Дмитрия не любила. Ей нравилась влюблённость этого мальчика, но большого чувства не возникло. Коко была благодарна за этот счастливый год и за то обожание, с которым молодой князь относился к ней.

Они мало выходили в свет. Однако у Коко было много забот – её отпуск слишком затянулся, работа остановилась. К тому же она впервые в жизни создавала нечто совершенно новое – духи. Это требовало многочисленных консультаций и её присутствия в Париже.

Однажды одна вернулась в свой особняк на Ривьере. Позвала Дмитрия. И сказала:

– Мой мальчик, мы прожили вместе чудесные месяцы. Но я вижу – ты заскучал рядом со мной… Пора, пора, мой милый. Тебе надо отыскать ровесницу. Я для тебя слишком стара.

– Но Коко! – попытался возразить великий князь.

– Не спорь. Так будет лучше…

И они расстались. Всю жизнь, до самой кончины в 1942 году, великий князь Дмитрий Павлович вспоминал Коко Шанель. Более того, они остались добрыми друзьями. Пережитая любовь не нанесла душевных ран.

Коко и князя Дмитрия Павловича.

45. Сергей Дягилев

В 1923 году Шанель познакомилась с Сергеем Дягилевым, знаменитым русским импресарио, устроителем «Русских сезонов» в Париже. Дягилев оказался необыкновенно интересным человеком, Коко даже немного влюбилась в Сергея Павловича. Правда, о каком-либо сближении речи не шло, Дягилева не интересовали женщины. И Шанель была уже изрядно «бита жизнью», чтобы питать, скажем так, напрасные надежды.

В конце года Бронислава Нижинская, сестра Вацлава Нижинского, поставила для «Русского балета Дягилева» несколько балетных спектаклей – «Искушение пастушки», «Лекарь поневоле», «Докучные», «Лани» и «Голубой экспресс». Дягилев предложил Коко сшить костюмы для любого из спектаклей. Шанель выбрала танцевальную оперетту «Голубой экспресс».

Этому спектаклю необыкновенно повезло – декорации к нему нарисовал Пабло Пикассо, а над костюмами работали Лоран и Шанель. «Голубой экспресс» стал настоящим событием сезона 1924 года. В январе 1924 года в Монте-Карло состоялась премьера всех спектаклей в постановке Нижинской. Шанель была настолько впечатлена дягилевскими балетами, что, когда речь зашла о парижской премьере, назначенной на начало лета 1924 года, вызвалась спонсировать постановку «Голубого экспресса»…

Однажды Дягилев сказал: «Ты единственная женщина, которую я мог бы полюбить». Шанель ответила печальной улыбкой… В неё был влюблён и Игорь Стравинский, писавший музыку к дягилевским балетам. Но о своих чувствах Стравинский не говорил – он просто садился за рояль и играл. И эта музыка была красноречивей любых слов.

Сергей Дягилев.

46. Мужчины «неправильной ориентации»

Дягилев, Жан Кокто, коллеги по цеху… Шанель была окружена выдающимися мужчинами своего времени, но это был вовсе не тот мир, в котором она мечтала быть на равных с его обитателями. Или не совсем тот… Дело в том, что Коко Шанель весьма неоднозначно воспринимала мужчин нетрадиционной сексуальной ориентации. А в те годы гомосексуализм в парижской богемной среде был, что называется, в моде.

Однако Сергея Дягилева Коко очень уважала, а Жана Кокто – любила. И прощала этим людям, которых считала близкими друзьями, любые «причуды». Но с парижскими кутюрье ситуация была иная. Шанель безжалостно высмеивала женоподобных (по её мнению) мужчин-модельеров, считала, что они неспособны понять душу женщины, но при этом слишком далеко отошли от понимания мужских предпочтений. Особенно остро её неприятие проявилось после Второй мировой войны, когда Шанель вернулась в модельный бизнес после многолетнего перерыва. И больше всех досталось Диору и Живанши.

Всю жизнь она доказывала окружающим и самой себе, что способна не просто выжить в мире мужчин, но добиться успеха, стать лучшей из лучших. Гомосексуальные наклонности коллег-мужчин её изумляли. Она никак не могла найти объяснение этому феномену.

Парадоксальная подробность: стоявшая у истоков стиля «унисекс» (а как ещё расценить изобретение ею женского брючного костюма?), сама Коко этот стиль отрицала. В её глазах женщина всегда оставалась женщиной, а мужчина – мужчиной.