Василий Ершов - Летные дневники. Часть 2

Но это маниловские мечты. Проще запретить. Цурюк! Десять кило, и все.

А врачу везти надо? Пока пьем – надо. А диспетчеру как отказать? И командиру? И товарищу, который в отпуске? Вот и возим. А тут приказ, видите ли. Но приказы издают в Москве, а там 150 грамм мяса полчаса в магазине вилкой ковыряют. Им не понять, что нам в глубинке тоже хочется мяса.

Когда я пишу о сидящих там, в Москве, – зло пишу, – я не углубляюсь в дебри, что, мол, они-то все понимают, но им или удобно так, или инерция держит, или – не до таких мелочей, или же понимают, что надо бы, но не сдвинешь, и что жалко нас, да уж, видно, судьба…

Им на нас – насрать. Сами-то правдами и неправдами выбрались в столицу – пусть и другие попробуют, авось и им удастся устроиться на тепленькое местечко и ковырять вилкой московское мясо.

Ну, и мне наплевать, что они там обо мне думают.

Когда я рву диск телефона и в бога и в душу матерю сам не знаю кого, я думаю: семьдесят лет Советской власти, сорок лет после войны, двадцать лет я уже летаю, а дозвониться на работу – проблема. Кого материть-то?

Собираясь два раза в год в кучу – на занятия к ОЗН и ВЛН, – мы на партсобраниях жуем и жуем: телефон, телефон… Что можем мы, летчики, требовать еще от руководства? Да ничего. Где ты еще найдешь столь высокооплачиваемую работу? Чтобы зимой ничего не делать, а деньги получать, да еще и пенсия льготная. Старики привыкли, молодежь рвет налет на пенсию, все молчат или ворчат в кулуарах. Записные борцы обличают с трибуны. Результат – ноль.

А с другой стороны: уйду я на пенсию, и что я буду вспоминать – телефон? По телефону буду я тосковать, телефон будет сниться мне ночами? Или коробки с помидорами?

Как часто мелочи заслоняют от нас главное, чем живем.

Вчера ночью взлетали в Чите. Вес был восемьдесят тонн, прохладно, и чтобы не греть двигатели перед взлетом восемь минут, я решил взлетать на номинале, а в случае нужды – добавить до взлетного, как разрешено РЛЭ.

Взлетал Валера. Оторвались где положено, и я спокойно констатировал, что номинала вполне хватает. Дальше холмы и уборка закрылков на высоте 315 м; мы спокойно набирали эту высоту, правда, по 5 м/сек, но для номинала это нормально.

Но, видимо, на высоте ветерок был чуть попутный, да номинал; все сложилось так, что угол набора, вероятно, был чуть меньше обычного. Вдруг хрипло заорала сирена ССОС: горушки набегали под нас слишком быстро, а высота была еще маловата. Закрылки уже убирались, и Валера нервно и осторожно драл машину вверх на минимальной скорости, избегая возможной просадки. Сирена все орала, и хотя я в бледных сумерках наступающего рассвета уже смутно видел проносящиеся под нами лесистые вершины холмов, особо не угрожающие полету, но внутренне ежился. И не добавишь до взлетного – расшифруют, будет неприятность. Уж пожалел, что не на взлетном режиме взлетали. И все из-за экономии одной минуты.

Нет уж, на будущее: Чита – только на взлетном.

Сегодня летим в Сочи через Норильск. Дурацкий рейс с четырьмя посадками, собачья вахта. Небось, проверяющие этим рейсом не летают, а Медведев вообще согласился, чтобы отряд выполнял этот рейс, исключительно для плана.

Ну а мы, рядовые, выдержим. Вылет в час ночи, последняя посадка – через 13 часов. И двое суток на море.

Есть один очень важный моральный аспект, который отличает летную профессию от других. Мне кажется, трудно отыскать другую такую работу, на которой можно трудиться только отлично, с полной отдачей, не отвлекаясь, и где вообще отвлечение во время процесса считается кощунством и вариантом самоубийства.

У нас сколько угодно и хороших, и плохих: врачей, учителей, директоров, официантов, токарей, химиков, ученых, комбайнеров, строителей, настройщиков пианино, солдат, артистов, шоферов, – список этот бесконечен.

Но нет плохих пилотов. Они или убиваются, или сами уходят. Это аномалия – плохой летчик.

6.09. У меня пропал сон. Сплю по-птичьи, легкая дрема, урывками, а заставить себя спать перед вылетом не могу. Зато в полете проваливаюсь. Это уже серьезная усталость.

Пошел к врачу летного отряда, пока с неофициальной просьбой: посодействовать, чтобы отправили в отпуск пораньше, можно хоть сейчас же, потому что не могу отдыхать перед полетом. Вроде бы пообещала поговорить с Медведевым. Кирьян вышел из отпуска и напланировал мне 17 дней без выходных – и налету-то 46 часов; с 20-го отпуск. Но я боюсь, что не дотяну и где-то что-то нарушу из-за невнимательности и усталости. Эти несчастные Норильски и Иркутски вполне можно распихать между отдыхавшими летом экипажами (такие счастливчики есть).

Когда я узнавал план накануне, дежурный мне сказал (я с трудом разобрал из-за плохой слышимости), что в 20.40 Сочи через Норильск. Я этим рейсом туда не летал еще, правда, недавно возвращался им обратно из Сочи, и не знаю расписания. Была мысль, что, может, какой дополнительный рейс, что изменения в расписании, – но магическое «Норильск» подействовало сильнее всего, и я стал готовиться. Но поспать днем так и не смог, просто не мог уснуть. Угрюмо встал и с ощущением уже предварительной усталости от предстоящего четырехпосадочного ночного рейса пошел в комнату Оксаны и присоединился к общей беседе в семейном кругу.

За три с половиной часа позвонил в ПДСП, назвался, сказал, что лечу через Норильск. Там запарка, сразу сказали: не выезжать, нет самолетов.

После серии телефонных переговоров с экипажем (кого уже дома не было, уехал; к кому не дозвонился – дурацкая наша связь)выяснилось, что задержку дали до 5 утра Москвы – по-нашему 9. Счастливый, лег я спать с законной женой и проспал 6 часов.

Утром, не дозвонившись до ПДСП, мы с Михаилом поехали в Северный на автобус и там в очереди встретили Зальцмана, собирающегося… в Сочи через Норильск!

Я помчался на проходную, позвонил в АДП Емельяново… оказывается, я стоял на Сочи абаканским рейсом, а Зальцман – норильским. К счастью, абаканский задерживался до 7 московского. А так бы сорвал рейс.

Вот тебе и внимательно вник в тонкости расписания, поверил дежурному. И не докажешь потом.

Потолкались в штурманской до 9 часов. К этому времени пришел Саша Бреславский – на Сочи через Куйбышев. Но машину нашли только мне. Норильск был закрыт туманом; короче, вылетел я только в 10 московского, 2 часа дня у нас.

Бреславского перенесли на завтра, а мне досадили его пассажиров, сняв предварительно всех куйбышевских. Это меня насторожило; я по всем каналам стал узнавать, не решили ли нас послать из Абакана напрямую на Сочи, прикидывать, пройдет ли загрузка, разрешат ли увеличить вес до 100 тонн и т.п. Но оказалось, ложная тревога, куйбышевских отправят другим рейсом. Потом в Куйбышеве нас догнала 195-я – подсадили московский рейс с нашими пассажирами.