Юлий Буркин - Королева белых слоников

– Что тебе от меня надо?! Отстань ты, наконец! Вон, лучше Ленку Базарову трахни, у нее фигура в сто раз лучше моей.

Фигура у Ленки Базаровой была действительно классная. Точеная, с высокой грудью. Со злости я ответил:

– И трахну, если ты настаиваешь!

Я начал обхаживать Ленку, и вскоре мы уединились с ней в спортзале (сауна находилась в спорткомплексе). Я развернул ее простынку, гладил ее грудь… Но у меня элементарно не было эрекции. Впервые в жизни. Мы провалялись с Ленкой на матах целый час, я так ничего и не сумел, как мы оба ни старались.

Шутливо пообещав Базаровой когда-нибудь «расплатиться по счету», я отправился искать Эльку и обнаружил ее в стельку пьяной в раздевалке. Она спала на сваленной в кучу одежде. И тут у меня наступила такая эрекция, что выйти из раздевалки, оставаясь завернутым в простыню, я не мог. И дело не только в этом. Я так захотел Эльку, что не мог больше сдерживаться. Я всегда хотел ее, но теперь – особенно.

Я запер раздевалку и попытался растормошить Эльку. Бесполезно. Тогда я стал трахать «бездыханное тело» и занимался этим около часа. Элька так и не проснулась. Не приходя в себя, как зомби, она очень качественно отвечала на мои движения.

В связи с этой циничной сценой хочу задать читателю соответственно циничный вопрос. Если на красавицу Базарову у меня не встал, а на эту пьяную дуру стоял колом, не истинная ли это любовь?

… Так мы и жили эти двадцать дней – то у Беляевых, то у Арнольда. К концу этого срока я убедил Элю, что она должна вернуться ко мне. Она просила у меня единственную поблажку:

– Я должна его встретить в аэропорту, я обещала. Нельзя же быть конченой свиньей. Он ни в чем не виноват. Я встречу его и все ему объясню.

Я отмалчивался, хотя мне это не нравилось. И вот настал этот день. Мы сидели с Элей в ресторане «Сибирь».

– Все, пора, – сказала она, в очередной раз глянув на часы, – я должна ехать.

– Слушай, а может не надо? – предложил я. – О какой вежливости ты говоришь? Ты решила бросить мужчину, который тебя любит. Как бы ты это не сделала, все равно ему будет больно. Я по себе знаю. Зачем тогда портить нервы себе? Если ты его не встретишь, ему будет даже легче. Это очень жестоко, говорить мужчине прямым текстом о том, что уходишь от него. Я, опять же, это по себе знаю.

– Ну-у, не уверена, – засомневалась Эля. – Так, по-моему, будет нечестно.

– Если хочешь честно, давай кинем монетку, – предложил я. – Будет решка, я сам отвезу тебя в аэропорт. Будет орел, едем ко мне.

– Давай, – согласилась она. – Только один раз. И если выпадет решка, ты уже не будешь пытаться что-то переиграть. Ты отвезешь меня в аэропорт и оставишь там. А завтра я сама приду к тебе.

Я согласился. Кинули монету. Выпала решка. Я, конечно же, смалодушничал и стал пытаться переиграть, мол, «мы не должны вверять свою судьбу слепому жребью…», но только раcсердил Элю этим. Я понял, что если буду настаивать, мы вновь поссоримся, и тогда она уже не появится у меня завтра. Я все время, все эти годы, боялся, что она не появится у меня завтра… Я перестал гнать пургу и пошёл ловить тачку.

Мы доехали до аэропорта, там я высадил Эльку, а сам вернулся в беляевскую квартиру. Начал трезветь и понял, какую ерунду спорол. Да приедет ли она ко мне завтра? А вдруг она снова все поменяет? А если даже не поменяет, то, что будет сегодня, когда она его встретит? Они поедут к нему? Она сразу скажет о своем решении вернуться ко мне, или сперва они будут трахаться?.. Такой вариант мне тоже болезненно не нравился.

Я не находил себе места. Я взял гитару и за час написал песню «Танцуй со мной». Говорят, это моя лучшая песня:

Не пытайся объяснить мне,Я не пойму,Не пытайся объяснить мне,Мне все это знать ни к чему.

Танцуй со мной, танцуй со мной,Будь прежней хоть сейчас,Танцуй со мной, танцуй со мной,Нежной хотя бы на час…

Но ты не слышишь, не слышишь мелодийПесен, что написаны для нас…[10] 

Потом я не выдержал, выскочил на улицу, поймал такси и назвал адрес Арнольда. Я ехал и думал: «Единственное, что я хочу сейчас – узнать, как они встретились. Если я зайду к ним и увижу, что они ссорятся, что она уже рассказала ему о своем решении снова быть со мной, я просто скажу: «Арнольд, извини, но так должно быть. Это моя женщина. Моя полностью. Я сам ее сделал. Мы оба натворили ошибок, но мы простили друг друга. Извини, что причинили тебе неудобство»… Я заберу ее, и мы поедем ко мне. Зачем ей оставаться там до завтра?

Если же я увижу, что они довольны и счастливы, я просто извинюсь и уйду. Ведь тогда будет ясно, что будущего у нас нет. Зачем мне такая лживая девка?

Или сперва мы обсудим эту ситуацию втроем и вместе примем какое-то решение – раз и навсегда»…

Чтобы легче было обсуждать, я остановил тачку возле магазина и прикупил две бутылки коньяку.

И вот я добрался до знакомой двери Арнольда. Позвонил. Мне ответил мужской голос:

– Кто там?

– Это Элин друг, – отозвался я. – Она тебе рассказывала. Открой. Надо поговорить.

Пауза длилась минуты три. Потом замок щелкнул, дверь открылась. И я увидел их обоих в веселеньких мохнатых халатиках, явно только что привезенных Арнольдом из-за границы. Не только по одежде, но и по их лицам я понял, что вытащил их прямехонько из постели.

– Можно пройти? – спросил я.

– А надо ли? – усомнился Арнольд. У него вытянутое интеллигентное лицо. Очки. Похож на Леннона.

– Я же просила тебя: не надо сюда приезжать! – воскликнула Эля. И это была правда. Просила.

– Надо, надо, – ответил я и Арнольду, и ей, расстегнул куртку, разувшись, прошел в комнату, сел за стол и достал из дипломата коньяк. Попросил: – Дайте стаканчики.

– Я с тобой пить не хочу, – покачал головой Арнольд.

– Я тоже не буду, – сказала Эля.

– Вот как? Ладно, я выпью один. Дайте мне стакан.

Арнольд дал мне стакан. Я налил полстакана и залпом выпил.

– Значит, я вам мешаю? – спросил я, просто, чтобы что-то сказать.

Они настороженно молчали. И тут на полке книжного шкафа, возле стола, я увидел нож. Я даже вздрогнул, так как подумал, что это мой нож, и я оставил его тут, когда мы бывали здесь с Элей. Этот нож месяца три назад подарила мне Эля. Она привезла его из Китая, куда ездила за очередной партией челночного товара. Лезвие ножа – сантиметров двадцать с зубьями пилы сверху. Но почему я не заметил пропажи, я ведь ношу этот нож с собой?.. Я потрогал нагрудный карман куртки. Нет, мой нож при мне. Меня захлестнула обида. Значит, она привезла два одинаковых ножа, один подарила мне, другой – Арнольду?..

Наклонившись, я взял нож с полки.

Арнольд побледнел и слегка отодвинулся. Подумал, что я хочу ударить ножом его. Ничего такого я не хотел. Я вообще ничего не собирался делать, я просто хотел рассмотреть нож: действительно ли он такой, как у меня… И вдруг, неожиданно для себя самого, я сказал: