Александр Даниловский - «Отважный-1» уходит в море
Полицаи зорко присматривались к седовласым рыбакам, которые целыми днями нехотя возились на берегу, ремонтируя ветхие каюки и худые сети. Иной раз рыбаки появлялись в полицейском управлении, а то и в немецкой комендатуре. Обычно они просили помочь им материалами для ремонта, а чаще приходили за разрешением побывать у дружков в соседних поселениях — Морском Чулеке или Мержаново, якобы за недостающей снастью. В близлежащие хутора рыбаки стремились по важной причине — они поддерживали связи с подпольщиками.
Когда были собраны все нужные сведения о враге, встала задача — побыстрее сообщить данные разведки партизанам. Решили послать в отряд девушек, подпольщиц-комсомолок Тосю Аникееву и Фету Константинову. Но выяснилось, что отряд перебазировался в более потайное место, и нужен человек, знающий плавни, как свое подворье. Тогда вызвался пойти на связь старик Евтушенко. Смущало одно: полицаи неотступно следили за рыбаками, и отлучка Ивана Герасимовича на день-два могла вызвать у них подозрение.
Подпольщики придумали, как обмануть полицаев. Старик Демьян Кириченко отправился в управу просить врача якобы к тифозной больной в доме рыбака Евтушенко. Старика выгнали из управы, однако о его просьбе стало известно немецкому коменданту. Врача к Евтушенко комендант тоже не послал, но часть улицы, на которой жил старый рыбак, была переведена на карантийный режим. У дома рыбака появилась дощечка с надписью на русском и немецком языках: «Осторожно, тиф». На всякий случай, все это время на кровати Ивана Герасимовича лежала его престарелая мать, укутанная одеялами: она прикинулась тифознобольной.
Евтушенко благополучно добрался до базы партизанского отряда и передал важные сведения о враге. Вернуться в станицу ему не пришлось. Морякам требовался опытный проводник в плавнях, а Иван Герасимович знал здешние места, как никто другой. Он охотно согласился стать проводником моряков в совместном нападении двух отрядов на вражеский гарнизон, расположенный в Синявке.
В темную, непроглядную ночь с его помощью катера на тихом ходу шли по заданному курсу. Старый рыбак, ориентируясь чуть ли не на каждый куст прибрежного тальника, по мелководью реки Терновой умело провел суда к условленному месту. С катеров бойцы перешли на лодки, заранее приготовленные подпольщиками, незаметно для врага пересекли Мертвый Донец — там, где немцы не ожидали нападения…
Под руководством партизан — жителей Синявки бойцы бесшумно задами левад подобрались поближе к штабу дивизии, затаились в сарае у Евтушенко. Крепко сжимая в руках оружие, ждали сигнала — взрыва моста. Ждали моряки-куниковцы, ждали партизаны с нетерпением, в той нервной приподнятости, которая хорошо знакома фронтовикам, ходившим в атаки.
Яркая вспышка осветила небо. Это в западной части села, со стороны Таганрога, взлетел на воздух железнодорожный мост, взорванный партизанами. Под грозное эхо взрыва застрочили наши автоматы и ручные пулеметы, в захватчиков полетели гранаты, брошенные уверенной рукой. В селе действовали всего пять трупп общей численностью семьдесят пять человек, а фашистам казалось, что на них внезапно напала чуть ли не дивизия русских.
Запылал дом, где помещался немецкий штаб, взрывались машины с боеприпасами, слышались крики «хальт» и беспорядочная стрельба из немецких автоматов. Во дворе правления колхоза стояла колонна танков, замаскированная ветками. Комсомольцы-подпольщики провели туда партизан, и те вывели машины из строя.
Когда мост взлетел на воздух, Куников с восемью боевыми катерами подошел по Мертвому Донцу к станции. Стреляя прямой наводкой, моряки метким пушечным огнем уничтожили железнодорожные вагоны с боевой техникой и снаряжением. Противник, несколько оправившись от замешательства, пытался потопить катера, но безуспешно.
Время уже близилось к утру, а народные мстители продолжали уничтожать фашистов, их боевую технику.
В небо взметнулись одна за другой красная и зеленая ракеты. Это сигнал к отходу. На реке Широкой бойцы действовавшие в районе села, погрузились на катера.
Предутренний туман окутал приазовские плавни. Моряки и партизаны причалили лодки и катера у Толченникова сада. Цезарь Львович прибыл туда раньше. В стеганке, шапке-ушанке, с автоматом через плечо и биноклем на шее, он прохаживался по грядине. Увидев нас, поспешил навстречу.
— Все благополучно! — доложил ему Рыбальченко. — Задание выполнено. Потерь нет…
На базе начальник штаба отряда составил сводку-донесение в штаб Азовской военной флотилии о проведенной операции. В донесении командование отряда с похвалой отзывалось о действиях моряков и партизан, отмечало их смелость и находчивость. В беседе со мной Куников говорил с восхищением:
— Прибыл к нам в отряд Евтушенко усталый, измученный. Предложил я ему отдохнуть, так куда там! Рассказал, как удалось обмануть немцев. Сметливые в Синявке живут старики.
Вскоре мы распрощались.
На боевую операцию.
К утру похолодало, у берегов поблескивал ледок. Через двое суток движение по Дону на лодках и катерах прекратилось, реку сковало льдом.
После ночного боя, отдохнув, партизаны в свободное время делились впечатлениями. Особенно запомнился мне рассказ любимца отряда Вани Ющенко. Сдобренный народным юмором, рассказ молодого партизана я привожу в том виде, в каком записал его в ту пору. Я тогда подумал: крепок же дух наших бойцов, если они способны шутить в дни грозных испытаний!
«Иду впереди группы, — рассказывал Ющенко товарищам. — Ночь, хоть глаз выколи. Немцы ракеты пускают. Как погаснет ракета, в глазах еще темней. Идем, как по горячей сковородке. Знаем, что враг заминировал займище и северный берег Мертвого Донца. У каждого одно на уме — скорей пройти это коварное место. Идем тихо, след в след. Миновали займище, перешли железную дорогу, речку Заброд. Начались огороды колхозников. Места свои, знакомые. Одного опасаюсь: напороться на мину.
Ползем по огороду Ивана Топилы, а я и зацепись штаниной за кол, вбитый в землю. Наверное, бабка Топилиха к тому колу свинью привязывала. Меня в пот бросило. Почудилось, кто-то за ногу схватил и держит. Слышу, сзади наш старшой, Михаил Антонович Носачев, шепотом ворчит: „Чего, черт длинный, возишься на месте? Всю группу остановил“.
Я сразу пришел в себя. Как дерну ногой, аж штанина затрещала. Пробираемся дальше. С детства мне тут все закоулки знакомы. Вот и школьный двор, условленное место, откуда в бой идти. Гляжу — впереди немец. Присел вражина на углу переулка, у самого сада Максима Павленко, и глядит в нашу сторону.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});