Дмитрий Медведев - Черчилль: Частная жизнь

Став первым, Черчилль так и останется в душе прожженным воякой.

Анализируя данную особенность великого человека, известный журналист Альфред Гардинер будет рассуждать:

— В течение всей своей жизни Уинстон постоянно играет роль — героическую роль, даже не отдавая себе в этом отчета. При этом он одновременно и актер, и зритель, изумленный своим собственным исполнением. Он видит себя мчащимся вперед сквозь дым сражения, торжествующим победу грозным воителем, взоры его легионеров устремлены на него и полны веры в победу. Его герои — Наполеон, Мальборо, Агамемнон. Он любит авантюру и сражение больше жизни, даже больше той идеи, ради которой сражается. [80]

В детские годы Черчилль с превеликим удовольствием заставлял своего брата и кузенов маршировать на плацу, проводя с ними «строевые занятия». Став взрослым, несмотря на свою министерскую работу и выступления в палате общин, Уинстон не пропустит ни одного военного учения, на которое его будут приглашать. И не важно, выбирался ли для этих целей туманный Альбион: сборы английской армии в 1908 и 1910 годах — или континент: сборы немецких войск в 1906 и 1909 годах и французов в 1907 году.

В детские годы в его голове то и дело рождались фантазии о сражении на шпагах с французскими солдатами, об освобождении бедного короля Карла I и конечно же о защите любимой Британии от посягательств Наполеона Бонапарта. Неудивительно, что фехтование станет одним из любимых видов спорта семнадцатилетнего Уинстона. В марте 1892 года Черчилль попросит своего отца посетить чемпионат по фехтованию среди учащихся государственных школ, на котором он был одним из участников. Лорд Рандольф откажется, посчитав проходившие одновременно с данным чемпионатом лошадиные скачки в Аскоте куда важнее. Кстати, лошадь Рандольфа тогда проиграет, его же сын, напротив, займет первое место. Как вспоминает один из очевидцев, «своей победой Уинстон был обязан коротким и бесстрашным атакам, застававшим противников врасплох». [81]

В сентябре 1889 года Черчилля перевели в специальный армейский класс. Оставалось только определиться, куда поступать дальше — в Королевскую академию Вулвич, где готовили артиллеристов и военных инженеров, или в Королевскую военную академию Сэндхерст, специализирующуюся на подготовке пехотинцев и кавалеристов. Принимая во внимание скромные успехи Уинстона в алгебре и геометрии, выбор пал на Сэндхерст.

В июле 1892 года состоятся первые вступительные экзамены, оказавшиеся провальными для нашего героя. Проходной балл для кавалерии составит 6 457, для пехоты 6 654, Черчилль же наберет всего 5 100. Огорченный отец заметит в беседе с герцогиней Мальборо:

— Если Уинстон провалит и следующие экзамены, мне ничего не останется, как отдать его в бизнес к Ротшильду или Касселю. [82]

В ноябре последует второй провал, но о нем Черчилль узнает, только придя в сознание после несчастного случая.

Одна из сестер Рандольфа — леди Уимборн предоставит своим племянникам комфортабельное поместье в Бурнмуте, чтобы они смогли в дружеской обстановке встретить предстоящее Рождество. Это поместье площадью пятьдесят акров располагалось в сосновом лесу, равномерно спускающемся к побережью Ла-Манша. Посередине лесного массива имелась глубокая расщелина с переброшенным через нее длинным мостом.

В один из дней восемнадцатилетний Черчилль, его четырнадцатилетний кузен и двенадцатилетний брат Джек решили сыграть в догонялки. Минут через двадцать после начала игры запыхавшийся Уинстон стал перебираться по мосту на другую сторону «ущелья». Оказавшись на середине, он вдруг с ужасом обнаружил, что попал в ловушку: с одной стороны ему путь преградил кузен, с другой — Джек.

Не желая сдаваться в плен, Уинстон едва не распрощается с жизнью. В его голове промелькнет «грандиозная» идея — спрыгнуть на одно из деревьев и, ухватившись за ствол руками, соскользнуть вниз, ломая по пути мелкие ветки и тормозя, таким образом, падение. «Я посмотрел на ели. Прикинул. Поразмыслил. Перелез через перила. Мои юные преследователи замерли, пораженные столь странными действиями. Нырять или не нырять — вот в чем вопрос! Через мгновенье я уже летел вниз, расставив руки, чтобы обхватить верхушку дерева. Хотя идея и была верна, но исходные предпосылки оказались совершенно ошибочны». [83]

Промахнувшись с первым деревом, Уинстон камнем упал вниз с десятиметровой высоты. Результат оказался удручающим — три дня в коме, три месяца в постели, разорванная почка и перелом бедра. [84]

Увидев лежащего без сознания Черчилля, Джек и его кузен помчались за помощью. Добравшись до дому, они с ужасом сообщили леди Рандольф:

— Уинни спрыгнул с моста и ничего нам не отвечает.

Захватив с собой на всякий случай бутылку бренди, Дженни устремится на помощь к своему сыну. Рандольф прервет свой отдых в Дублине и первым же курьерским поездом отправится к бедному Уинни.

Как и следовало ожидать, поступок Уинстона вызвал негативную реакцию в высшем свете. Так, друг и компаньон Рандольфа по скачкам лорд Данрэвен с иронией заметит:

— Мальчишки всегда остаются мальчишками, но я не вижу необходимости, чтобы они считали себя птицами или обезьянами. [85]

Были и более едкие комментарии, касавшиеся, правда, не столько Уинстона, сколько его отца:

— Говорят, с сыном Рандольфа произошел несчастный случай.

— В самом деле?

— Играл в игру «Следуй за своим лидером».

— Что ж, сам Рандольф вряд ли таким образом попадет в беду, — шутили острословы Карлтон клуба. [86]

После провала на втором вступительном экзамене отец заберет Уинстона из Хэрроу. Покидая в декабре 1892 года свою альма-матер, Черчилль без особых сожалений расстанется с привычным укладом школьной жизни. Быстро собрав свои вещи, он в первом же кебе отправится на железнодорожную станцию, не оставшись даже на «прощальный завтрак».

Должны будут пройти годы, прежде чем отношение к Хэрроу изменится. Так, например, давая оценку политического небосклона Великобритании в 1930-х годах, Уинстон скажет:

— Все как обычно. Хэрроу гордится Эмери, Гортом и мной, Итон — капитаном Рэмси и королем Бельгии, а Винчестер — Освальдом Мосли. [87]

Со временем в мировоззрении Черчилля Хэрроу станет не просто учебным заведением, а превратится в хранителя британских традиций. Например, всегда высоко оценивая старые школьные песни, Уинстон будет замечать:

— Мне кажется, что эти песни являются самым большим сокровищем Хэрроу. В Итоне совершенно точно нет ничего подобного. У них в наличии только одна песня, да и то про греблю, которая хотя и является хорошим упражнением, но плохим спортом и еще худшим предметом, чтобы ей посвящали стихи. [88]