Александр Кацура - Дуэль в истории России

Еще через некоторое время был обнародован «Устав Воинский», куда вошли «Патент о поединках и начинании ссор» и «Артикул Воинский», предусматривающие самые тяжелые наказания: подготовка к дуэли и тем более участие в ней карались виселицей. Погибшего же на поединке предписывалось повесить за ноги.

Поневоле возникает вопрос: отчего такая суровость? Быть может, государь заботится о здоровье и благополучии своих повздоривших подданных и потому готов взять их под сень закона, пусть и самого строгого? Отчасти это имело место, что нетрудно объяснить идущими из прошлого семейно-патриархальными традициями, связывающими государя и его подданных. Но гораздо сильнее был иной мотив, идущий от старых времен и представлений, авторитарных и деспотических

«Устав воинский» Петра I.

Ведь жизнь да и сама смерть государевых подданных принадлежит только государю, поскольку все они холопы сверху донизу. И если вдруг они дерзают сами распоряжаться своей жизнью и своей смертью, то тем самым они как бы бросают вызов верховному владыке, поступают излишне вольнолюбиво и даже преступно, ибо «сим преступается против Его Величества, своего Государя», как провозглашалось в «Кратком Артикуле».

Однако молодые русские дворяне, вопреки суровым указам, быстро почувствовали, что дуэльные обычаи открывают им новую и по-своему увлекательную тропу в область ранее незнакомого и неожиданно пьянящего понимания личного достоинства и что дуэльное поле — это поле новой и какой-то головокружительной свободы. Вот почему реформы Петра, быстро сближавшие Россию и Европу, против воли самого реформатора создавали благоприятные условия для распространения в среде русских молодых людей не только полезных европейских обычаев, но и того, что российскому императору казалось вредным.

Летом 1717 года граф Никита Моисеевич Зотов, бывший «дядька» и воспитатель малолетнего Петра, посланный с молодыми русскими дворянами за границу, извещал императора в Петербург: «Маршал д'Этре призывал меня к себе и выговаривал мне о срамотных поступках наших гардемаринов в Тулоне: дерутся между собой… Того ради отобрали у них шпаги». В сентябре новое письмо: «Гардемарин Глебов поколол шпагою гардемарина Барятинского и за то под арестом обретается…» Благодаря таким письмам мы знаем имена первых русских героев дуэльных историй. Начальная пора характерна тем, что, если в России на дуэлях дерутся иностранцы, то русские занимаются похожим делом в основном тоже за границей, где они и сами — иностранцы.

Здесь имеет смысл припомнить такую оригинальную фигуру, как граф Петр Андреевич Толстой, один из сподвижников Петра Великого. Проживший долгую жизнь во времена потрясений и перемен, Петр Андреевич, убежденный сторонник умной и сдержанной Софьи, поначалу был яростным противником молодого царя-реформатора и его крутых преобразований. Но, будучи человеком проницательным, с провидческим даром, он вовремя сообразил, что разумнее оказаться на стороне властного и всесильного царя. Юный Петр охотно принял услуги толкового и опытного царедворца, но говаривал о нем так: «Имея дело с Толстым, надо ухо держать востро, а камень за пазухой, чтобы череп ему разбить, а то укусит».

Видимо не желая держать столь опасного придворного рядом с собой, царь в 1697 году отправил его в Италию для изучения морского дела. 52-летний Толстой (а в начале XVIII века это возраст старика) поехал без колебаний, помимо морской науки выучил итальянский язык, пристрастился к хорошим винам и картам, освоил фехтование на шпагах и рапирах и не раз ввязывался в горячие споры, вызывая молодых итальянских дворян на поединок. К чему эти поединки привели, достоверно не известно, ибо по понятным причинам умный и скрытный Толстой не афишировал свои похождения.

Дьяк Н. М. Зотов обучает царевича Петра. Миниатюра XVIII в.

Однако в Италии он не ужился и через несколько лет отправился послом в Константинополь.

Царь распорядился выдать новоявленному дипломату 200 000 червонцев на подкуп влиятельных сановников Оттоманской Порты. Значительную часть этой суммы Толстой без малейших колебаний присвоил себе, но секретарь посольства донес об этом в новую русскую столицу. Узнав о доносе, Толстой, недолго думая, секретаря отравил. От высочайшего гнева его спасло резкое охлаждение русско-турецких отношений, однако подстерегла другая напасть: турки, обидевшись на воинственную политику северного соседа, засадили русского посла в подземелье Семибашенного замка в Константинополе-Стамбуле, где бедный дипломат просидел много лет. В 1714 году султан смилостивился и выпустил узника.

Когда изможденный, но не сломленный Толстой вернулся в уже сияющую новостройками северную столицу, его прежние грехи быльем поросли. Отходчивый Петр обнял турецкого сидельца, весело блеснул глазами. Вчерашний узник быстро разобрался в обстановке, оценил влияние и могущество ранее неизвестного ему Меншикова. Он поднес светлейшему князю 20 000 рублей (скорее всего, из сохранившихся украденных), и тот немедленно произвел его в сенаторы. Петр Андреевич с великой охотой включился в большую политику Где им был вскоре куплен на невольничьем рынке вывезенный турками из Африки, с берегов озера Чад, семилетний чернокожий мальчик, сын африканского князя. Толстой отправил его в только что заложенный Петербург в подарок царю Петру. В России мальчика стали называть Абрамом (Ибрагимом в звучании арабском) Ганнибалом.

Граф Петр Андреевич Толстой.

Начав карьеру с должности камердинера царя, африканец получил блестящее образование, стал военным инженером, строил крепости и дослужился до звания генерал-аншефа и по поручению царя отправился за границу и выманил в Россию беглого царевича Алексея, поклявшись тому на кресте и Евангелии, что суровый отец его простит и никакой каре не подвергнет. Но по возвращении в Петербург именно Толстому, назначенному начальником Тайной канцелярии, поручил царь возглавить следствие по делу опального царевича. И Петр Андреевич повел следствие с усердием. Существует предание, что во время пытки перед казнью царевич Алексей проклял и самого П. А. Толстого, и весь род его до 25-го колена. На смертном приговоре царевичу среди ста подписей росчерк Толстого стоит на девятом месте. Царь наградил верного слугу орденом Андрея Первозванного, подарил ему несколько деревень с шестью тысячами крестьянских дворов, сразу сделав его одним из богатейших людей в России. При этом Петр не упускал возможности сказануть Толстому при очередной встрече что-нибудь в таком духе: «Голова, голова, как бы не так умна ты была, давно бы отрубить тебя велел». Однако же не отрубил, но сделал старика Толстого еще и президентом Коммерц-коллегии.