Карл Абсхаген - Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 гг.

В первой половине января 1919 г. Канарис уже в Берлине, где вместе со многими морскими и войсковыми офицерами готовится сразиться со спартаковцами. А в Берлине в тот момент творится что-то невообразимое.

Только что Совет народных комиссаров объявил о смещении «независимого» начальника полиции Эйххорна; заменивший его на посту социал-демократ Эрнст оказался не в состоянии управлять столичным полицейским аппаратом, выбитым из колеи и деморализованным событиями последующих недель. Борьба за «Красный дом» на Александерплац между социал-демократами, «независимыми» и спартаковцами шел неделями с переменным успехом. Левые радикалы господствовали на берлинских улицах. Газетам, не связанным с «Союзом Спартака» или с партией «независимых», чинили всяческие препятствия. Их редакции и типографии занимали морские пехотинцы из так называемой народной морской дивизии (многие ее члены никогда не служили в ВМС и незаконно рядились в морскую форму), радикально настроенные рабочие и уголовные элементы, для которых революция была лишь прикрытием грабежей и мародерства. Радикалы предпринимали усилия для срыва назначенных на 19 января выборов в Национальное собрание. Им хотелось, минуя парламентскую систему, сразу провозгласить государство Советов по русскому образцу.

В этой трудной ситуации возникает союз между умеренными социал-демократами и офицерами, приверженцами монархии. Реальная опасность захвата власти левыми силами и польская угроза восточным приграничным территориям вынудили обе стороны, отбросив всякие предубеждения, объединиться. Прибывшая с фронта Гвардейская кавалерийская дивизия (ГКД) сначала расположилась в монастыре, основанном королевой Луизой в Далеме, а затем с передислокацией в Берлин – в гостинице «Эдем». Именно эта дивизия стала главной ударной силой правительства Эберта – Носке. В это же время начинает создаваться так называемый Добровольческий корпус, в котором сотни офицеров служили в военной форме рядовых солдат. Газеты печатают снимки и публикуют сообщения, которые всего несколькими неделями ранее показались бы неправдоподобными. В начале января «Франкфуртер цайтунг» информировала читателей, что шеф-редактор социал-демократической газеты «Форвертс», тяжело раненный на фронте, прекрасно показал себя как руководитель правительственных войск в боях у Бранденбургских ворот. Кроме того, другие воинские части сухопутных войск ведут бои за берлинский королевский замок, а подразделения под командованием полковника Рейнхардта, бывшего командира 4-го гвардейского пехотного полка, взяли штурмом занятое спартаковцами здание газеты «Форвертс» на Линденштрассе, предварительно пробив снарядами брешь в фасадной стене. По сообщениям прессы, в этой операции якобы участвовал некий прусский принц. Возможно, эти сведения и не соответствовали истине, но они симптоматичны для рисуемой ситуации. 13 января газеты возвестили: «В Берлине победил порядок». А «Франкфуртер цайтунг», обычно заслуживающая доверия, объявила: «На этот раз вторая революция предотвращена». Воспользовавшись наступившей передышкой, Канарис явился в гостиницу «Эдем» в штаб ГКД, где получил задание – выяснить обстановку на юге Германии и помочь в организации там отрядов гражданской самообороны в соответствии с планами руководства ГКД и по образцу, уже испытанному на практике в Берлине и многих других населенных пунктах.

Помимо служебного задания влечет Канариса в Южную Германию и сугубо личное дело. В 1917 г., во время обучения в школе подводников, он познакомился в Киле с подругой сестры своего сослуживца, Эрикой Вааг, дочерью умершего в 1913 г. фабриканта Карла Фридриха Ваага из Пфорцхейма (земля Баден-Вюртем-берг). Высокообразованная молодая девушка, увлекающаяся искусством и музыкой, произвела на него сильное впечатление. Теперь, когда война закончилась, он хотел задать ей вопрос, который давно в душе лелеял, но не решался высказать, пока ежедневно подвергался смертельной опасности. И вот, когда в Берлине вновь вспыхнули бои, Канарис обручился в Пфорцхейме.

В феврале Канарис вернулся в Берлин в штаб ГКД, руководство которого направило его как своего представителя по делам гражданской самообороны и офицера связи в Веймар, где заседало Национальное собрание. Необходимость в этом возникла потому, что политические партии, нацеленные на свержение правительства и захват власти, всячески пытались дискредитировать саму идею гражданской самообороны. Ведь с ее осуществлением в сочетании с созданной так называемой Технической скорой помощью надеждам радикалов на успех пришел бы конец. Выполнив свою миссию, Канарис примкнул к штабу вновь формируемой морской бригады «Лёвенфельд» и в последующие месяцы активно работал над ее укреплением. Его бюро временно находилось в гостинице «Эдем» вблизи зоологического сада в западной части Берлина, где также, как известно, разместился штаб ГКД. Офицерский корпус дивизии – ядра правительственных войск – представлял собой странное смешение различных типов. Наряду с обычными профессиональными военными, беспомощно взиравшими на изменившуюся социальную и политическую ситуацию и желавшими лишь исполнить в меру знаний и способностей свой гражданский и солдатский долг, было немало наемников и авантюристов любых мастей, а также людей, внезапно возомнивших себя спасителями отечества и вынашивающих детальные планы всевозможных переворотов. Из всей этой пестрой публики, которая постоянно сновала в гостинице и с которой Канарису часто приходилось встречаться, стоит упомянуть только двоих, ставших впоследствии известными широкой общественности. Имеются в виду флотский капитан Эрхардт, командир бригады морской пехоты того же названия, один из главных действующих лиц капповского путча, основавший тайную организацию «Консул», и старший офицер штаба ГКД капитан Вальдемар Пабст, интеллигентный, подвижный, острый на язык, разносторонне одаренный человек, через несколько лет неожиданно занявший пост начальника штаба австрийских частей самообороны.

В те месяцы в зале гостиницы «Эдем» царила атмосфера, напоминавшая лагерь Валленштейна. Люди сновали туда и сюда, щелкали каблуки, звенели шпоры, встречались боевые друзья, громко обмениваясь воспоминаниями и делясь планами. Сюда стекались офицеры и порученцы со всех концов рейха: от частей Добровольческого корпуса, создаваемых повсеместно, от отрядов пограничной стражи и даже от боевых подразделений, сражающихся в Прибалтике. Попадались и гражданские лица. Здесь можно было увидеть посланца правительства рейха, которое между тем переехало в Веймар, и политиков самых различных направлений: монархистов и республиканцев, трезвых реалистов и взбалмошных утопистов. Все они что-то хотели от военных, обладающих действительной властью. Каких только просьб и требований не приходилось выслушивать руководству правительственными войсками! Кому-то нужна была защита от спартаковцев (например, бывший рейхсканцлер князь Бюлов с супругой нашли убежище в гостинице «Эдем»), у другого был готовый план свержения республиканского строя и восстановления монархии, один чудак из крайних левых вообразил, что сможет угрозами и обещаниями перетянуть солдат на свою сторону. В один прекрасный день ликвидировали группу радикальных элементов, обученных в России и получивших задание в нужный момент взорвать гостиницу «Эдем». Очень быстро начальство обнаружило, что у Канариса особый талант общаться с людьми. Поэтому ему часто поручали вести переговоры с политической «начинкой». И коллеги неизменно восхищались его дипломатической ловкостью, которую он демонстрировал на бесчисленных переговорах и конференциях. «Он умел обойтись с любым, для каждого находил правильный тон, как для немецкого националиста, только что закрывшего за собой дверь, так и для вошедшего вслед за ним «независимого», – рассказывал бывший морской офицер, имевший возможность наблюдать за действиями Канариса в тот период.