Николай Батюшин - У истоков русской контрразведки. Сборник документов и материалов

С большой примесью юдофобии – так уж повелось на Руси – формировались жандармы, охранники различных мастей, а позже и контрразведчики. Мало кто знает, например, что в «Инструкции начальникам контрразведывательных отделений» (1911) содержалось двадцать пунктов с перечислением лиц, на которых контрразведчики должны были обращать «особое внимание». Среди различных категорий иностранцев, русских подданных, военных и классных чинов, инородцев упоминались и «комиссионеры (особенно евреи)», а также «лица, втирающиеся в военную среду (особенно еврейского происхождения)». Агентский корпус спецслужб всех трех государств до войны во многом формировался из числа лиц еврейской национальности.

В условиях войны проблема обострилась стократно. Доктор Д. Пасманник, бывший всю войну на фронте врачом, свидетельствует, что к новому, 1915, году «.вдруг по всему фронту и во всех правительственных кругах заговорили о еврейском шпионаже».

В экономической области много нареканий было в адрес евреев-поставщиков. Например, в день вступления в должность Верховного главнокомандующего государь подписал в Ставке приказ, в котором говорилось, что поставщики-евреи злоупотребляют доставками перевязочных средств, лошадей и хлеба для армии; получают от войсковых частей удостоверения, «что им поручена покупка для надобностей войск… но без указания количества покупаемого и района» покупки. Затем «.евреи снимают с них в разных городах значительное число нотариальных копий, раздают их своим единомышленникам» и таким образом получают возможность производить закупки в любом районе империи. «Благодаря еврейской сплоченности и значительным денежным средствам ими захватываются обширные районы для скупки главным образом лошадей и хлеба», а это искусственно повышает цены и затрудняет деятельность правительственных заготовителей.

Добавим к сказанному, что на протяжении нескольких месяцев 1916 г. в стенах Государственной думы шли открытые дебаты по различным аспектам еврейского вопроса, т. е. общественность страны практически без перерыва два военных года была вовлечена в публичную полемику по одной из самых острых проблем российской жизни.

Все сказанное по данному вопросу, на наш взгляд, является дополнительным аргументом в ответе на вопрос, почему верховное командование именно контрразведчика Батюшина привлекло к делу – еврейский аспект постоянно присутствовал в оперативных делах его, начиная с первых дней службы в «органах» в Варшавском военном округе.

А теперь обо всем по порядку.

В конце мая 1916 г. начальник штаба Верховного главнокомандующего М. В. Алексеев добился разрешения Николая II на создание специальной оперативно-следственной комиссии в рамках Северного фронта. Создание такой комиссии было вызвано сведениями, регулярно поступавшими из Департамента полиции, а также докладами военной контрразведки о подозрительных банковских операциях в пользу Германии Дмитрия Рубинштейна и некоторых других финансовых воротил (среди них сахарозаводчики Абрам Добрый, Израиль Бабушкин, Иовель Гопнер).

Выбор пал на Генерального штаба генерал-майора Батюшина. Тандем «состоящих при штабе фронта» Бонч-Бруевича и Батюшина, поддерживаемый Рузским, вновь заработал безотказно.

В состав комиссии вошли избранные самим Батюшиным квалифицированные офицеры контрразведки. Среди них – поднаторевший за военные годы в делах по борьбе со шпионажем В. Г. Орлов, в то время официально числившийся на должности военного следователя по особо важным делам при штабе Верховного главнокомандующего.

В течение четырех месяцев 1915 г. В. Г. Орлов вел следствие в составе специально созданной комиссии по делу бывшего военного министра В. А. Сухомлинова, а ранее – жандармского полковника С. Н. Мясоедова. В слепом угождении начальству замечен не был, мог с достоинством отстаивать свое мнение. Так, будучи членом комиссии, Орлов установил, что около военного министра Сухомлинова длительное время крутился некий делец А. О. Альтшиллер, который, по оперативным данным политической полиции и контрразведки, являлся австрийским шпионом. Однако эти данные следственным путем не подтвердились, что весьма разочаровало высокое начальство. Об особом мнении Орлова по делу Мясоедова, точнее – некоторых участников этого процесса, ранее уже шла речь.

В комиссию были включены контрразведчики из петроградского КРО – прапорщики Барт и Логвинский. На заключительном этапе комиссия пользовалась также услугами юристов, служивших до войны в Варшавском военном округе и поэтому хорошо знакомых Батюшину. Ими были: полковник Александр Семенович Резанов, соратник Батюшина по Варшавскому округу, помощник военного прокурора столичного военно-окружного суда, автор книги «Немецкое шпионство», написанной на материалах судебных процессов над шпионами в России;

Василий Дмитриевич Жижин, товарищ прокурора варшавской Судебной палаты;

Петр Николаевич Матвеев, судебный следователь по особо важным делам, также из Варшавы, и некоторые другие.

А. И. Солженицын, признав комиссию Батюшина «важной», тем не менее огорчается, что «…не сумели составить ее достойно, добротно», излагая при этом, к сожалению, часть измышлений, сыпавшихся как из рога изобилия на каждого из ее членов в те дни, когда комиссия была повержена: Резанов – «картежник и любитель ресторанной жизни с возлияними»; «другие подозрительные лица». Об Орлове им сказано как об «оборотне», но применительно не ко времени работы комиссии, а к последующим годам жизни и деятельности человека с исключительно сложной судьбой.

Так можно утверждать, совсем не зная характера Батюшина, его безгранично ответственного подхода к любому делу, тем более к делу особой государственной важности. Мы знаем, каким щепетильным и бескомпромиссным был он в оценке людей, особенно тех, с кем нужно было разделить ответственное поручение. Конечно, не исключается, что в отдельных случаях при общем дефиците специалистов Батюшин мог в спешке опрометчиво воспользоваться каким-либо рекомендованным ему офицером с сомнительными в нравственном отношении качествами (прапорщик Логвинский, например), но костяк комиссии был представлен не этими случайными людьми. Роковая ошибка руководителя комиссии, как мы узнаем, была в сотрудничестве с другими лицами.

Эта полемика с Александром Исаевичем не должна помешать нашей абсолютной убежденности в том, что именно ему, Солженицину, на сегодняшний день принадлежит наиболее корректное в анализе и емкое, исторически достоверное изложение так называемого еврейского вопроса в России в период Первой мировой войны. И в контексте этой острейшей на то время в стране социальной проблемы следует рассматривать очень многое из того, что произошло с комиссией генерала Батюшина и последующими судьбами ее членов…