Николай Ильин - Гвардейцы в воздухе

Оценивая работу наших летчиков, командующий ВВС Западного фронта генерал-майор авиации Ф. Г. Мичугин в своем приказе от 26 августа 1941 года отмечал:

"...Действия командира эскадрильи 129-го истребительного авиационного полка старшего лейтенанта Коваца являются примером мужества и геройства. Летчик Ковац, оставаясь верным воинской присяге, погиб в бою смертью героя!"

12 апреля 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР старшему лейтенанту Ковацу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Это был первый Герой в полку. Он провоевал у нас немногим более месяца, но успел много: 78 боевых вылетов в качестве командира групп, 26 воздушных боев, 7 лично сбитых самолетов противника. 3 из них в один день, 2 последних - в одно мгновение. Его примеру последовали двадцать его полковых товарищей. Но ему не суждено было узнать, что он стал их первым учителем.

Только за два дня - 21 и 22 августа - летчики 47-й смешанной авиационной дивизии произвели 159 боевых вылетов. Усилиями наземных войск при активной поддержке авиации танковая группировка врага была разгромлена и в беспорядке отступила.

Вот пожелтевший лист приказа командующего Западным фронтом Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко от 23 августа 1941 года:

"...21 и 22 августа враг пытался приостановить движение наших войск. Он ввел крупные силы танков, мотопехоты и с большой самонадеянностью атаковал наши части, но дни легких побед врага уже миновали. Славные 64-я, 50-я стрелковые дивизии и доблестная 47-я смешанная авиационная дивизия и ее 61-й и 215-й штурмовые и 129-й истребительный авиаполки разбили фашистские танки и заставили гитлеровцев в районе Духовщины в беспорядке отступать. Враг потерял до 130 танков, более 100 автомашин, много орудий, минометов, боеприпасов и живой силы..."

Разведчик сбит.

Вероятно, капитан Николай Городничев, штурман эскадрильи, и не подозревал в тот хмурый осенний день, какие события его ожидают. Успешно закончил штурмовку немецкой автоколонны с боеприпасами, привел своих ведомых к полковому аэродрому. Казалось, все беспокойства боевого вылета остались позади и теперь можно немного расслабиться. Он даже начал насвистывать. Три истребителя уже приземлились, четвертый - заканчивал пробег. Командир со своим ведомым по традиции обычно садились последними. Убедившись, что посадочная полоса освободилась, Городничев убрал газ, производя четвертый разворот, приготовился к планированию. В последний момент он привычно скользнул глазами по горизонту, осмотрел небо. И вдруг на высоте около тысячи метров увидел Ю-88.

"Разведчик", - мелькнуло в голове.

Капитан подал сектор газа вперед, переводя самолет в набор высоты, убрал шасси. Оглянувшись, убедился, что его ведомый младший лейтенант Андрей Кононенко мгновенно перешел от расслабленности в боевую готовность. Его машина точно повторила маневр командира - боевым разворотом ушла от аэродрома в сторону вражеского самолета.

- Порядок, Андрей, - произнес Городничев, как будто ведомый мог его услышать.

Пилот "юнкерса" заметил наших истребителей. Он перевел тяжелую машину в отвесное пикирование, пытаясь оторваться от истребителей. Скоро капитан и младший лейтенант вышли на нужную дистанцию. Короткие меткие очереди ведущего и его ведомого ранили летчика, стрелка, подожгли правый мотор.

Фашистский самолет продолжал полет. Городничеа повторил атаку и снова нажал на гашетку. Но почему молчат его пулеметы? Он не ощущал знакомого содрогания самолета. Неужели израсходован весь боекомплект? Должен стрелять Кононенко. Почему он не выходит? Не атакует? Тревожные мысли не давали покоя. Времени на обдумывание не оставалось. "Юнкерс" шел, оставляя за собой две дымовые полосы, чуть не задевая за деревья.

Заместитель командира эскадрильи гнался за фашистским бомбардировщиком, с трудом сдерживая злость. "Перетянет линию фронта и уйдет. Уйдет. Надо принимать решение. Пожалуй, единственно правильное - отрубить фашисту хвост."

Мотор "мига" запел на высоких нотах. Машина рванулась вперед. И сверкающий, словно лезвие, диск с бешеной скоростью вращающегося винта стал неумолимо приближаться к правой части хвостовых рулей вражеского самолета.

Но что это такое? Немец словно испарился, исчез под крылом самолета. Истребитель взмыл вверх, и Городничев увидел, как "юнкерс" приземлился с убранными шасси около деревни Белоусово. Со всех сторон к самолету бежали наши солдаты, размахивали руками, видимо, что-то кричали на ходу.

Истребители повернули к своему аэродрому. А вскоре мы уже толпились у дома, куда временно поместили пленных. Каждому хотелось увидеть неожиданный трофей однополчан, ведь как-никак это была первая встреча с летчиками врага на земле.

Командир корабля Вилли, долговязый, белобрысый немец лет тридцати, с трудом владел собой. Он почему-то беспрерывно пил воду. Стакан с водой прыгал в трясущихся руках, зубы стучали о стекло.

Штурману на вид года двадцать два, лицо белое, холеное, взгляд водянистых глаз тусклый. На окружающих посматривал исподлобья.

Раненый стрелок-радист держал перед собой забинтованную руку. Экипаж доставлял разведданные для командования 2-го воздушного флота, действовавшего на Московском направлении.

Пришел взглянуть на немцев капитан Городничев. Услышав шаги, фашистский летчик поднял голову. Глаза его забегали, взгляд задержался на ордене Ленина.

С любопытством рассматривал фашиста и Городничев. Парадный мундир, на груди черный железный крест с белой свастикой. Видать, непростая птица. На картах штурмана и командира экипажа маршрут их разведывательного полета проходил через наши города Кинешму, Иваново, Ярославль и Калинин.

С трудом подыскивая полузабытые со школьных лет слова, Городничев спросил в упор:

- Зачем вы фотографировали наши города?

- Мы фотографируем железнодорожные узлы всех ваших городов, включая Москву, - - ответил фашистский летчик, - потому что скоро возьмем их.

- Это "скоро" никогда не наступит!

- Вы разговариваете с нами так, - нагло возразил штурман, - будто бы не армия фюрера стоит у ворот Москвы, а Советская Армия у ворот Берлина.

- Обождите! Советская Армия еще будет стоять у ворот Берлина. И возьмет его. Почему сдались? - обратился Городничев к командиру экипажа.

Вилли вскинул подбородок - сам шеф разведывательной эскадрильи так не разговаривал с ним. Но тут же сник, видимо, вспомнил свое положение.

- У вас награда за храбрость?

Сносный немецкий язык и оскорбительная ирония последнего замечания русского летчика вывели фашиста из себя. Он вскочил. Выпалил:

- У меня было ответственное разведывательное задание! Я не обязан был принимать бой!