Феликс Козловский - Третий выходит на связь

- Его брать пока рано. Усильте наблюдение. Возьмете после побега Тарновского, когда он зашевелится. Выделите опытных бойцов. У вас все?

- Все, товарищ комиссар.

- Хорошо. Имейте в виду: я "проговорился" Лысенко насчет нашего дальнейшего маршрута. Так что ему теперь в шапку дремать не придется.

- Как проговорились? - Ковалев вскочил. - Поднимать разведку!

...Выйдя от комиссара, Лысенко углубился в лес. Теперь поздно что-либо делать.

Игра проиграна, надо уходить, пока жив, черт с ним, с Тарновским!

Чувство опасности, острое, леденящее душу, гнало Лысенко из лагеря. Он все понял в ту минуту, когда комиссар "проговорился" о дальнейшем маршруте партизан: разгадан, разоблачен!

С заданием он не справился. Тарновский жив, сведения, которые он доставил, заполучить не удалось. А ведь поначалу все складывалось так хорошо! Внедрился в бригаду, ни у кого не вызвав даже тени подозрений, наладил связь, установил направление прорыва блокады... Тарновского под расстрел подвел, подбросив ему включенный немецкий фонарик, чтобы не впутываться самому. Ничего нет лучше - чужими руками... И все пошло насмарку. Не зря уже несколько дней чудилось, что за ним ведется слежка. Думал, чепуха, нервы... Оказывается, нет, не чепуха - под контролем каждый шаг.

А каждый ли?

Он бесшумно пробирался по лесу, чутко прислушиваясь: вот-вот, казалось, в лагере поднимется тревога, раздастся глухой окрик, и пуля свалит на сырую землю. Но тревоги не было.

Вскоре он понял, что минул посты, и облегченно вздохнул: удалось! Удалось уйти, черт побери!

Пройдя километра четыре, Лысенко успокоился. Теперь он с ненавистью и страхом думал не о партизанах, а о том, что и как доложит Келлеру. Он знал: шеф дорожил им и считал одним из лучших агентов. Если бы не это внезапное указание убрать Тарновского... СД каждый день получало бы важные разведданные, а он не оказался бы на грани провала. Так Келлеру и надо: теперь ни сведений о планах партизан во время блокады, ни своего человека в соединении!

Под старым дубом Лысенко остановился перевести дух. "Но ведь эта сволочь просто-напросто прикажет расстрелять меня за невыполнение задания, - подумал он. - Они все там помешались на этом Тарновском, меня шлепнут, едва только я скажу, что не смог его убрать. А-а, наплевать! Доложу, что убил, потому и пришлось уносить ноги. Кто это проверит! Да и вообще неизвестно, как с ним еще повернется..."

Глава 11

Партизанские отряды скрытно перебрасывались в район Залесья, туда, где формировался немецкий "заслон". Разгромить "заслон" и выйти в тыл основным силам карателей - вот задача, которую поставил комбриг Куневич.

Куневич был опытным, одаренным военачальником, но в душе всегда оставался простым и скромным человеком. Ел из общего котла, на привалах подолгу беседовал с бойцами, прислушивался к мнению командиров отрядов, нес наравне со всеми тяготы партизанской жизни. Его любили, относились с уважением и доверием.

После совещания, на котором были утверждены маршруты, комбриг задержал Бабенко, Капустина и Ковалева.

- Что нового по делу Тарновского?

- Новости есть, - ответил Бабенко. - Главная - ушел Лысенко. Наши подозрения подтвердились.

- Как же вы его упустили?

- Просчитались, - угрюмо сказал Ковалев. - Думали, он не уйдет, пока не уберет Тарновского. А Бабенко спугнул его - словно невзначай, проговорился о маршруте бригады. Он сразу понял, что это - липа.

- Дал я с ним маху, - озадаченно почесал затылок Бабенко. - Моя вина...

- Погоню наладили?

- Наладили, - сказал Ковалев. - Бокарева с пятью хлопцами послал. Только надежд, что возьмут, маловато - он тут каждую стежку знает. Боюсь, что уйдет, гад. Но немцам от него проку будет мало, планы прорыва изменены. Нашими постами задержан неизвестный, назвавшийся польским партизаном Стефаном Пташеком, одним из членов экипажа сбитого самолета.

- А что Тарновский?

- Тарновского к Серегину, пусть посмотрит, что за "пташку" немцы решили к нам подбросить. Если, конечно, не случилось чудо и Пташек не погиб. Во всяком случае в этой истории надо разобраться.

- Теперь понятно, почему они так старались убрать Тарновского, сказал Бабенко. - Конечно, им хотелось использовать случай с самолетом для засылки своей агентуры, а Тарновский им мешал: он-то знал тех, с кем летел...

- Все правильно, - согласился комбриг. - После свидания Тарновского с новоявленным Пташеком определите его в интернациональную роту.

- Есть! - ответил Капустин.

- Разрешите! - в шалаш вошел Бокарев. - Здравия желаю! Товарищ комбриг, только что вернулись. Лысенко удалось скрыться. Весь лес обшарили - ушел.

- Ушел... - повторил Куневич. - Значит, вот почему появился "Пташек"... Потому что он ушел и сказал, что Тарновский убит...

Комбриг медленно свернул цигарку, запыхтел ядовитым самосадом. Сказал Ковалеву:

- Значит, так. Узнайте, как настоящая фамилия того, кто назвал себя Пташеком. И немцы пусть ее узнают. Обязательно. Настоящую... Они ведь не дураки, сразу поймут, почему он провалился. Вот наш Лысенко и отбегается, как собаку, убьют.

После очной ставки с Тарновским человек, который назвал себя Пташеком, в обмен на обещание, что его не расстреляют, а самолетом отправят в Москву, сказал, что его настоящая фамилия Хойтнер, что он был заслан к партизанам оберштурмбанфюрером СС Келлером...

Глава 12

Партизаны ночью подошли к деревне Залесье. На рассвете - атака.

Разведчики сообщили, что в районе дислокации "заслона" все спокойно: утром, как и было предусмотрено, немцы и полицаи снимаются и начинают блокировать все пути предполагаемого отступления партизан.

На то, чтобы перекрыть с севера все дороги и тропы, у немцев были целые сутки. Только через сутки с юга, со стороны деревни Вацевичи, в наступление двинутся главные силы карателей под командованием полковника Хагеля. И вот тогда мышеловка захлопнется. Попав между двух огней, партизаны будут уничтожены.

Тщательно продуманный план был рассчитан на внезапность удара. Оказавшись же в лесу, "заслон" мог быть легко окружен и уничтожен до подхода главных сил немцев.

Окружить "заслон" комбриг Куневич решил сразу же после выхода его из деревни Залесье, на марше, пока каратели еще не успеют закрепиться. И вот сейчас, темной ноябрьской ночью, партизаны скрытно подошли к деревне Залесье и заняли позиции в трех-четырех километрах от нее. Отряд Серегина выдвинулся вперед. В его задачу входило подобраться поближе к деревне, замаскироваться в кустарниках, пропустить "заслон", перерезать немцам все пути отступления.

Рассвет в это утро наступал медленно. Небо к утру покрылось тучами, над деревьями закружились мягкие пушистые снежинки. Тихо. Только изредка ветер зашумит вершинами сосен. Наконец предрассветные сумерки начали таять. Вдали послышался треск мотоциклов. От деревни к лесу на большой скорости промчались два мотоциклиста-разведчика. Спустя некоторое время они так же поспешно вернулись обратно.