Гертруда Кирхейзен - Женщины вокруг Наполеона

Но все же этот флирт не был совсем обыкновенным. В основе его лежало определенное намерение. Как ни мало связано у нас с именем Наполеона представление о том, что он пытался сделать карьеру при помощи женщин, тем не менее на этот раз очевидность говорит против него. Весьма вероятно, что он интересовался больше покровительством хорошенькой супруги народного представителя, чем ею самой. Впрочем, этот случай является не единичным в жизни Наполеона. Известно, что госпожа Карто, супруга генерала и начальника Наполеона под Тулоном, брала часто под свою защиту молодого офицера, который не всегда проявлял уступчивость, желательную ее мужу. Тем доверием, которое Наполеон внушил народному представителю Рикорду, он, по-видимому, тоже был обязан любезному вмешательству мадам Рикорд. И, как говорят, поступок его бывшего друга Саличети, который после 9 Термидора выдал его как приверженца Робеспьера, объясняется тоже чувством мести обманутого мужа. Конечно, это «говорят» ничем не доказано, но отнюдь не кажется невероятным, если вспомнить, что в это время Бонапарт не пренебрегал ничем, что могло повлиять на его будущность.

В конце 1795 года он вновь встретился с Луизой Тюро в Париже. В Ницце они расстались в ссоре друг с другом, но здесь между любовниками возобновились прежние отношения. Около девяти месяцев спустя, в августе 1796 года, Луиза произвела на свет своего первого ребенка, девочку. Можно было бы предположить, что отцом этого ребенка был Бонапарт, но, принимая во внимание непостоянство мадам Тюро, которая меняла любовников как перчатки, утверждать нечто подобное было бы по меньшей мере смело.

После своей женитьбы на Жозефине Наполеон больше не встречался с Луизой Тюро. Хотя г-жа Бонапарт в своих ревнивых подозрениях и имела в виду именно ее, когда ее муж в Италии одерживал победу за победой, но эти подозрения были неосновательны. Правда, Луиза Тюро когда-то владела его чувственностью, но никогда не отдавал он ей своего сердца. Оно принадлежало только ей, обожаемой, несравненной Жозефине, которая тем временем изменяла ему в Париже с мосье Шарлем.

«Я в отчаянии, мой дорогой друг, – пишет Наполеон в ответ на те упреки, которые она ему делает, – что ты можешь предположить, будто мое сердце в состоянии открыться для другой, кроме тебя. Оно принадлежит только тебе, потому что ты его завоевала, и оно будет принадлежать тебе вечно. Я не понимаю, зачем ты упоминаешь о мадам Т(юро). Меня она интересует столько же, сколько прошлогодний снег».

И все-таки Наполеон не забыл Луизу Тюро. Правда, овдовев в 1797 году, – ее муж будто бы умер от горя из-за ее легкомысленного поведения, – она жила долгое время в нужде, не получая от первого консула и позднее императора никакой поддержки. Ее письма и прошения не попадали ему в руки; приписывают Бертье умышленное недопущение ее к императору. Но, наконец, – должно быть, в 1810 или 1811 году, – случай помог ей. Император поехал на охоту в Версаль. Он вспомнил, что здесь живет женщина, которая когда-то любила его под знойным небом Ривьеры. Он тотчас же приказал навести о ней справки, и на следующий день Бертье привел к нему Луизу Тюро. Но какая поразительная перемена! Куда девались живые, смеющиеся глаза, пухлые губы, юные, гибкие формы тела прежней мадам Тюро? Неужели это была та женщина, которая когда-то очаровала его своей красотой? Разгульная жизнь, заботы и нужда состарили ее раньше времени.

Когда она вошла в кабинет своего прежнего любовника, постаревшая, морщинистая, «едва узнаваемая», император обратился к ней со словами:

– Почему вы не воспользовались нашими общими знакомыми из итальянской армии, чтобы получить доступ ко мне? Многие из них сделались значительными личностями и состоят в постоянных сношениях со мной.

– К сожалению, ваше величество, – был горький ответ, – нам пришлось раззнакомиться, когда они достигли видного положения, а я впала в нужду.

И взгляд ее усталых глаз скользнул украдкой в сторону Нейшательского принца.

Наполеон сжалился над Луизой. Ему припомнилась ее красота, ее нежность, которые она так щедро расточала когда-то в Ницце, и он уважил все ее просьбы. Она высказала желание иметь ренту в 6000 франков.

Но генерал Бонапарт расстался с Луизой Тюро, как раньше лейтенант Бонапарт расстался с Каролиной дю-Коломбье и Манеской Пилле. Такова уж была его натура: хотя он и не был нечувствителен к женской прелести, однако никогда не поддавался вполне искусству очаровательниц. Кроме того, он был беден, а женщины стоили денег. Его корсиканское сердце тосковало по домашнему очагу, по семье. Величайшим идеалом являлась для него женщина как жена и мать. Бесплодная женщина не имела никакой цены в его глазах. Только та казалась ему достойной всяческого преклонения, которая родила возможно большее количество детей.

Но еще одно обстоятельство заставило внезапно Наполеона с усердием взяться за брачные планы. Этому «каналье Жозефу» посчастливилось жениться 3 Вандемьера III года (24 сентября 1794 года) на богатой девице из Марселя Жюли Клари. А что такое был этот Жозеф? Простой военный комиссар! У него же, Наполеона, был хоть по крайней мере благозвучный титул. Он был бригадный генерал, правда, хотя без команды. А пока что он состоял в парижском топографическом бюро в качестве составителя планов. Все же это что-нибудь да значило. А кто знает, что могло принести с собой будущее? Он верил в свою звезду. Не имел ли он гораздо больше права претендовать на выгодную женитьбу, чем Жозеф?

Выбор Наполеона пал на младшую, хорошенькую сестру жены Жозефа Дезире Клари [3] . Он познакомился с ней уже в 1794 году, когда его мать с семьей искала убежища в Марселе. И тогда же между ним и юной, едва шестнадцатилетней девушкой [4] завязались нежные узы любви, хотя у него и не было еще серьезной мысли жениться на ней. Для Дезире молодой корсиканский офицер являлся идеалом. Она удивлялась его храбрости, которую он проявил под Тулоном и о которой еще повсюду говорили, и его гордости, с которой он сносил свою бедность. Он был еще и защитником и покровителем многочисленной семьи, которая взирала на него как на божество. Насколько позволяли Дезире ее юность и ее умственный уровень, она видела в любимом человеке его необычайную гениальность, которая высоко возносила его над всеми другими. Она подарила его той нежной любовью, которая в избытке счастья не находит слов, чтобы передать все свои чувства. «Ты знаешь, как сильно я тебя люблю, – пишет она в своем первом письме, которое Наполеон получил в Шатильоне, – никогда я не смогу сказать тебе всего, что я чувствую. Разлука и даль никогда не изменят тех чувств, которые ты внушил мне. Одним словом, вся моя жизнь принадлежит тебе».