Валерия Троицкая - Телеграмма Берия

Сегодня то светит солнце, то серые тучки заволакивают его. Температура ноль градусов Реомюра. Сегодня случилось великое происшествие. Корова отелилась!!! Мы скорее побежали в хлев посмотреть на новорождённого. Телёночек чёрненький, носик беленький, славненький такой. Он всё время лежал и иногда тихо мычал. Корова поворачивалась к нему и тоже мычала. Мы вышли из хлева и начали играть. Жорж убегал, а мы все его ловили. Жорж куда-то убежал, и мы не могли его найти. Тогда решили по-другому играть и начали его громко звать. Он убежал по направлению леса и вдруг является от озера, мы очень удивились, но ничего не сказали. Сегодня должна приехать девочка Тася. Ей 15 лет, она должна приехать на поезде, который приходит сюда приблизительно в 12 часов дня. До нашей дачи от станции нужно идти приблизительно один час. Так что Тася должна прийти в час дня. Но странно, вот уже два часа дня, а её всё нет. Так и думали, не приедет. Вдруг в 6 часов вечера Тася приходит: она, оказывается, поехала на поезде 2.40 и потому так поздно пришла. Она пришла, умылась с дороги; я, Дуся, Жорж и Тася пошли гулять. Аста осталась дома и пошла в баню. Мы ходили на озеро, катались по льду, потом пришли. Аста ещё была в бане, и потому мы пошли опять гулять, в 8 часов вечера мы пришли домой, поужинали и легли спать.

Тася и Жорж попросили сегодня у соседа санки, и мы на них катались. Было очень весело. Солнце освещало снег. Небо голубое, на градуснике +3 Р. Тихий юго-западный ветер. До обеда мы отнесли санки. После мёртвого часа мы решили играть в палочку-выручалочку. Дуся и Аста переоделись, и Аста выглянула. Жорж искал, он увидел Асту в Дусином пальто. Он сказал: «Раз, два, три, Дуся!» А это была Аста. Он обознался, и он снова водил. После нас позвали обедать, после обеда мы лежали, а потом пошли гулять.

Сегодня опять мы взяли сани у соседа и пошли на ледяную горку кататься. Было очень хорошо. Но надо было через час унести сани. А нам ещё хотелось кататься, тогда мы взяли большие сани, которые впрягаются в лошадь. Дуся и Аста сели в сани и ни с места: как барыни. А мы съехали с дороги, и сани ни с места. Тогда мы попросили Дусю и Асту слезть, они не слезали, мы их вывалили, и они пошли домой. А мы на больших санях поехали на перекрёсток. Втаскиваем санки, идёт навстречу какая-то бабушка, проворчала что-то, засмеялась и дальше пошла. Ну, втащили мы сани, сели и поехали. Я сидела впереди, Жорж и Тася сзади. Видим мы, идут Дуся и Аста и тащат доски. Едем мы, раскатились вовсю, как ветер, несёмся. Вдруг санки изменили своё направление и понеслись на телеграфный столб. Жорж это заметил и хотел выскочить, но он должен был править все-таки, он пробовал соскочить и не тормозил. Я тормозила двумя ногами, но не могла хорошо тормозить, потому что сидела впереди. Я вижу, мы несёмся изо всей силы, я закрыла лицо руками, в это время мы налетели на столб, меня санки подбросили, и я ударилась головой об столб, потом отлетела обратно на два метра, если не больше, и упала на твёрдый снег. В глазах у меня потемнело, я вся задрожала, я еле-еле встала и села на санки, ноги у меня тряслись. Я вся побледнела и не смогла выговорить ни слова. Я очень сильно ушибла бок и голову, на ногах много синяков, девять-десять, но я на это не обратила внимания. Тася и Жорж отделались совершенно благополучно. У санок сломалась передняя доска. Но всё-таки мы отделались довольно легко. Этот день прошёл довольно печально.

Мои синяки ещё побаливают. Но ничего, об этом больше не стоит говорить. Я спросила Дусю, что за доски они вчера тащили, та рассмеялась и сказала: «Это Фёклушка и Татьянушка». У Асты доска — Татьянушка, а у Дуси — Фёклушка, ну и я решила взять доску и назвала её Марфушка. «Ну, а зачем вам эти доски?». Дуся сказала: мы пойдём на ледяную горку кататься.

«Ну, так пойдёмте сейчас», — предложила я. Ну, пойдём. И, взяв Татушку, Феклушку и Марфушку, мы пошли на горку. Пришли мы на горку, а она уже растаяла. Мы думаем, зря мы пришли, что ли? И начали кататься по влажному льду. Мы решили, что раз уже так пошло, станем спокойно кататься; катались, пока совершенно не промокли. После этого мы пошли домой. Сегодня уезжает Тася, очень жалко. Она пошла на станцию, и мы её проводили до большой дороги.

Сегодня на градуснике плюс девять градусов Реомюра. Сегодня утром ещё в постель Дусе и мне принесли письма. Мы так и подумали, что это ответ. В пятницу мы написали оба письма домой, можно ли нам остаться до субботы. И вот сегодня пришёл ответ, что нам можно остаться. Мы от радости вскочили и побежали к Асте сказать эту новость. Асте тоже можно было остаться. Вышли мы из комнаты, выпили один стакан молока и пошли гулять. Сегодня вечером уехал Жорж. Остались мы одни.

Сегодня прекрасная погода, плюс девять градусов Реомюра. Тепло. Солнышко ласково светит. Мы сегодня до кофе сидели на солнышке и грелись без пальто. Ветра нет. Небо голубое. Сегодня мы опять катались с ледяной горки на Феклушке, Татушке и Марфушке. Мы ездили далеко, но я один раз проехала очень долго, но больше ни одного раза так далеко не ездила.

Сегодня утром всё шёл снег, а после дождик, но в 11–12 дождик перестал, но было пасмурно. Вечером мы пошли встречать Р.А. и встретили её у моста.

Уезжаем из Василькова. Прощай, милое, хорошее место — приют веселья, безделья, радости и игр. Прощай и ты, тёмный хвойный лес, место наших весёлых прогулок. Прощай и ты, озеро, свидетель наших радостных взрывов веселья. Прощайте, горы. Прощайте, прекрасные солнечные утра и тёмные, с красным отблеском, вечера. Прощайте всё и вся, что окружало нас и вдохновляло нас бесшабашной тёплой радостью морозных дней начала апреля 1929 года.

Как я не стала балериной

С моей задушевной подружкой Дусей Гессе, которая жила рядом со знаменитой балетной школой Петербурга, на улице Росси, мы мечтали стать балеринами.

Нам обеим было по восемь лет. Мы уже учились в одной из лучших школ «Петершуле», где преподавание всех предметов велось на немецком языке, а русский считался иностранным. Дома мы занимались в небольшой балетной группе и лезли из кожи вон, стремясь лучшим образом освоить все па, позиции и прочее. Нам казалось, что наши успехи в этой группе дают нам право поступать в балетную школу.

Однако все наши попытки склонить родителей принять возможные и невозможные меры для осуществления нашей мечты наталкивались на упорное сопротивление и решительное нет.