Ирина Рубанова - Владимир ВЫСОЦКИЙ

Среди актеров немало сторонников стихийной, интуитивной игры, свободной импровизации. Для Высоцкого сочинительство и актерство были работой. Он никогда не говорил «играю спектакль», «выступаю в концерте», «пою песню», «сочиняю стихи», но «работаю над Гамлетом», «работаю в концерте», «покажу песню», хотя и вдохновение знал, и импровизацией зажигался, как мало кто.

Поэтому, по-видимому, труженика Жеглова он играл с особым лирическим одобрением.

Прошедший актерскую школу Художественного театра, Высоцкий долгое время не пробовал себя в работах мхатов-ского типа. Он не встречался с режиссерами такого направления, ему не приходилось трудиться над авторами, которых традиция связывает с театром, основанным К. С. Станиславским и В. И. Немировичем-Данченко.

В 1971 году состоялось его выступление в коронной роли мирового драматического репертуара: он сыграл Гамлета. Шекспировскую трагедию о муках и свершениях принца Датского в Театре на Таганке поставил Юрий Любимов.

О спектакле много и интересно писали. И о том, что сценическое решение его смело и неслыханно просто. И о том, что на представлениях актеры эмоционально слиты с залом. Нерв главной роли выявлял предпосланный спектаклю эпиграф — стихотворение Бориса Пастернака «Гамлет», исполнявшееся под перебор гитарных струн. Биографию своего героя Высоцкий изложил в стихотворении «Мой Гамлет». Без малого десять лет играл актер принца Датского. Превозмогая боль в сердце и немилосердную июльскую духоту, он размышлял со сцены «быть или не быть» 18 июля 1980 года — за неделю до кончины. За десятилетие его Гамлет очень изменился. Нетерпеливый, душевно хрупкий юноша, спонтанно бунтующий против несправедливости и бесчестия, с годами превратился в человека, осознающего и горько переживающего свое одиночество в мире зла.

Выступление в «Гамлете» повернуло судьбу актера. Вскоре после премьеры на Таганке он получил приглашение от ленинградского режиссера Иосифа Хейфица сыграть зоолога фон Корена в фильме «Плохой хороший человек» по повести А. П. Чехова «Дуэль». В первой чеховской роли Высоцкого ощущается тот прилив творческих сил, веры в себя, которые дал ему успех в «Гамлете». Гамлетовские мысли, коллизии, сомнения в его фон Корене не отозвались. Слишком это разные образы. Но метод постижения персонажа изменился. Отныне он перестал пользоваться жан-рово-стилистическим ключом для раскрытия исходной сущности героя. Теперь путь к образу ведет через живое изучение характера и внимательнейшее вчитывание в классический текст.

Фон Корен — первая из «закрытых» ролей Высоцкого в кино. Вслед за ним подобное решение получили Ибрагим в «Сказе про то, как царь Петр арапа женил» и Дон Гуан в «Маленьких трагедиях». Внешне эти роли сыграны на минимуме выразительных средств. Скупой, а иногда и просто отсутствующий жест, лицо почти без мимики, необычайная сдержанность реакций — при том, что все эти персонажи — люди, испепеляемые страстями. Страсти загнаны вглубь. Их зарницы иногда вспыхивают в чуть мрачноватых глазах, во внезапном, но обязательно единственном вскрике огромного голоса, в тяжелых, словно темный омут, паузах.

Из всех «черных характеров», сыгранных актером, фон Корен, пожалуй, самый «черный». Высоцкий как-то признавался, что существенной подсказкой в работе над этой ролью для него стало замечание Ильи Эренбурга. Эренбург говорил: «От лютой ненависти фон Корена к человеческой слабости, от фанатического почитания деловитости ведет короткая прямая к Гитлеру». Возможно, это чересчур спрямленная аналогия, не принимающая во внимание сложности взаимоотношений, нарисованной в повести Чехова, но актер выбрал ее руководством к действию.

До этой роли Высоцкий избегал грима — облик фон Корена «вылеплен» им чрезвычайно тщательно: крепок, коренаст, загорел, четок в жесте — во всем чувствуется человек, приучивший себя к труду, рационалист, почитатель силы как физической, так и силы ума, логического довода. Его тирады выдают последователя Ницше и Мальтуса. Как и Лаевский, этот «плохой хороший человек» (Т. Манн), зоолог тяготится пошлостью и духовной нищетой окружения. Он знает больше: приморский гарнизонный поселок — сколок разлагающейся российской действительности. Если слабый Лаевский бездельничает и пьет, не надеясь что-либо изменить в существующем положении вещей, то сильный фон Корен видит путь к перестройке жизни в том, чтобы уничтожить всех слабых, бездеятельных и распущенных.

Ядром роли у Высоцкого была зловещая идейность фон Корена. Актер создавал портрет человека, находящегося в плену ложной идеи. Он даже как будто ставит эксперимент — целиком подчинить свое житейское поведение теории — и не замечает, как оказывается главным действующим лицом трагикомической ситуации. Поборник «прогресса», зоолог пробует претворить свою теоретическую задачу в форме, давно отошедшей прошлому. Только случай — вопль дьякона «под руку»— помешал фон Корену застрелить Лаевского на дуэли.

Впрочем, только ли случай? В игре Высоцкого возникал штрих, который давал основание предполагать, что его фон Корен в глубине души рад осечке. На неуловимо короткое мгновение мягчели жесткие черты его лица, за очками мелькало нечто такое, что можно было принять за выражение облегчения. Убить человека даже во всеоружии теории и личной убежденности оказывалось и для него делом трудным.

Отсюда шел переход к финалу, странному и как будто неожиданному.

Через несколько месяцев после дуэли, уезжая из поселка, фон Корен, по совету доброго доктора Самойленко, идет прощаться к Лаевскому. В этом эпизоде он выглядит совсем по-другому: чуть сгорблен, плечи опущены, взгляд растерян. Четкая линия жизни фон Корена как бы размылась. Цельность его идеи и поступков дала трещину. В этой роли в новом человеческом и культурном материале снова звучал мотив шаткости, неустойчивости мнимой силы.

В одном из лирических стихотворений Высоцкий сказал о Пушкине: «поэт поэтов». В первой работе актера над пушкинским сюжетом порою ощущается робость, словно его сковывает мощь помыслов и свершений гения. Впрочем, возможно, что тушевался он не перед Пушкиным, а вследствие причудливости, если не сказать эксцентричности задания, которое перед ним выдвинули режиссер Александр Митта, сценаристы Валерий Фрид и Юлий Дунский, допридумавшие незавершенную Пушкиным историю его славного прадеда Абрама Ганнибала. В картине «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» (1976) историческая подоплека сюжета обработана в духе народного лубка — это как бы полуфольклорный вариант обстоятельств женитьбы царского крестника. Народная фантазия укрупняет основные черты реального характера. Дерзновение, размах, азарт преобразований Петра артист Алексей Петренко играл размашисто, весело, с феноменальным своим темпераментом. Вести дуэт с таким исполнителем — дело до чрезвычайности нелегкое.