Амурные увлечения вождей - Василий Владимирович Веденеев
Амурные приключения в стране Советов
Необходимо сразу оговориться: еще до октябрьского переворота Троцкий достаточно долгое время провел в эмиграции за границей, где проживал со своей женой Натальей Седовой и сыном, что, впрочем, по воспоминаниям людей, близко знавших его в тот период, нисколько не мешало ему «не пропускать ни одной приличной юбки».
– Неприличными он тоже не брезгует, – якобы однажды презрительно отозвался о Льве Давидовиче эстетствовавший Луначарский, отлично знавший подноготную практически всей дореволюционной эмиграции.
Причем эмиграции не только большевистской, но и других партий. Позднее именно к нему не раз обращались за консультациями сотрудники советской разведки и контрразведки, осуществлявшие по указанию вождя разработку эмигрировавших из страны бывших активных участников «непримиримой борьбы с самодержавием», занявших позицию, диаметрально противоположную политической линии, проводимой большевиками и их лидерами.
О периоде нахождения в эмиграции и разных интимных связях Троцкого во время его проживания хотя бы в Соединенных Штатах Америки – он жил в одном из пригородов Нью-Йорка, откуда и отправился «делать в России революцию», – найти какие-либо достоверные материалы, к сожалению, оказалось делом невозможным. По отрывочным воспоминаниям, Троцкий охотно заводил любовные интрижки, пользовался услугами проституток, но знаменитых любовниц у него тогда не имелось: положение эмигранта не позволяло.
Да и кто такой был Лев Давидович? Витийствовал за кружкой пива среди таких же евреев-эмигрантов и прочей публики, и не более того. Но говорить он умел: зажигательно, страстно, убежденно, на любую тему. А женщины, как известно, любят ушами. Позднее Троцкий в искусстве соблазнения немало пользовался своим умением красиво, много и убежденно говорить.
Возможность удовлетворять свою пламенную страсть к обладанию красивыми женщинами Лев Давидович получил после октябрьского переворота, заняв видное положение в новом советском правительстве. Он перемещался по железным дорогам страны в роскошном, бывшем царском – или кого-то из великих князей? – очень дорогом салон-вагоне, отделанном драгоценными породами дерева, бархатом и венецианскими зеркалами. На столе у наркомвоенмора всегда стояли изысканные вина и деликатесы. И это в голодный период, когда вся страна получала пайки воблой. Но Троцкий угощал понравившихся ему дам тонкими винами из бывших царских погребов и предлагал закусить бананами или ананасом.
Это не могло не производить ошеломляющего впечатления, тем более в нищей и голодной воюющей стране. По воспоминаниям ряда сотрудников, работавших тогда в поезде наркомвоенмора и просто чудом уцелевших при массовых репрессиях тридцатых годов, Лев Давидович любил часто менять «пиш-барышень», с которыми нередко запирался в своем салоне и работал до утра.
– У него состоял целый штат русских женщин, больше похожий на гарем, – говорил один из его бывших сотрудников.
В 1918 г., летом, у Троцкого возник роман со знаменитой Ларисой Рейснер, пописывавшей стихи. Она даже специально приехала к нему на Восточный фронт, под Свияжск.
Любопытно отметить, что в период Первой мировой войны, когда эмигрант Троцкий витийствовал в пивных Америки, роковой женщиной Рейснер увлекался изумительный и талантливейший русский поэт, герой войны, георгиевский кавалер, разведчик Генерального штаба, боевой офицер Николай Степанович Гумилев. Он писал ей прочувствованные письма, надеялся на взаимность – вполне возможно, она и была?
По крайней мере, многие авторы мемуаров, посвященных Гумилеву и его жене Анне Ахматовой (Горенко), выдвигают версию, что именно сильное увлечение Гумилева ветреной Рейснер если не послужило причиной, то, по крайней мере, ускорило разрыв между ним и Ахматовой.
Странные вещи иногда выкидывает история: спустя несколько лет счастливым соперником Гумилева оказался… Лев Троцкий. А великого русского поэта большевики расстреляли как участника заговора. Впрочем, никого из участников тех давних событий давно не осталось в живых – вскоре смерть настигла и саму Рейснер. Но в любом случае эта женщина была сильным увлечением Троцкого.
После Рейснер у Льва Давидовича довольно часто случались и другие увлечения, однако с не столь знаменитыми дамами, пока в 1920 г. в Советскую Россию из Великобритании специально не прибыла скульптор Клер Шеридан.
– Я хочу вылепить бюсты героев Октября, – заявила она Анатолию Васильевичу Луначарскому.
Тогда многие на Западе просто болезненно увлекались происходящими в России событиями и четко себе не представляли, что на самом деле происходит в огромной, разоренной войной и загадочной стране. Поэтому относились к коммунистическим деятелям разного толка почти как к знаменитым персонажам Великой Французской революции.
Увидев англичанку, Троцкий сразу же загорелся и настоял, чтобы первым она начала лепить его. Он обхаживал ее как мог и, как отмечают очевидцы событий, наконец добился успеха: их отношения вскоре стали интимными, чем Лев Давидович немало гордился.
– Он всегда был фанфароном, – как-то с презрением бросил о нем Сталин, любивший скрывать и свои мысли, и действия. – Петух!
Уничтожающая характеристика. Но не стоит забывать: она прозвучала из уст злейшего врага. Правда, умного, хитрого и могущественного. И недаром на Востоке говорят: бойся, когда враг тебя хвалит. Немало иных людей были просто в восторге от Льва Давидовича. В том числе женщины. Однако в период дальнейшего его пребывания в Советском Союзе и до высылки в Турцию более никаких знаменитых любовных связей не отмечается.
Правда, это совершенно не означает, что Лев Давидович не имел любовниц. Несомненно, среди женщин, с которыми он сожительствовал, были и опытные агенты ВЧК – ОГПУ – НКВД, но известных не нашлось…
За рубежом
Естественно, скитания Троцкого, а также членов его семьи и приближенных по разным странам Европы и Азии ни на секунду не оставались без внимания недреманного ока органов советской госбезопасности и ее агентуры. Сталин постоянно хотел знать, что делает его заклятый враг. И мог спросить об этом у чекистов в любую минуту дня и ночи. Поэтому агентурой и доносчиками Троцкого и его окружение старались обложить предельно плотно.
Столь же естественно, что привычный к всевозможным интимным интрижкам Лев Давидович не мог отказать себе в этом развлечении и в период пребывания за рубежом. Неизвестно, надеялся он вернуться или нет. Впрочем, нас это сейчас не столь интересует. Гораздо важнее роковая любовь, настигшая «трибуна революции» в невообразимой дали от России. Наверное, если бы ему об этом сказали раньше, хотя бы еще несколько лет назад, он просто не поверил бы, что подобное вообще возможно.
– Давите его, давите! – постоянно требовал от сотрудников госбезопасности Сталин. А однажды, говорят, прямо спросил, глухо бросив тяжелые, страшные слова: – Когда он, наконец, умрет?
Несомненно, Троцкий всей кожей постоянно
