Эдуард Эррио - Жизнь Бетховена

Силуэт шестнадцатилетнего Бетховена. Литография Беккера по рисунку Немеза. 1786 г.

Бетховен спасен. Бедного юношу хвалят за скромное поведение; в праздничные дни он появляется в придворном наряде: фрак цвета морской воды, жилет в цветочках, короткие панталоны с пряжками, шпага на боку (вспоминается шарденовский портрет юного Годфруа — ребенок со скрипкой). В театре он помогает своему учителю Нефе, репетирует за клавесипом с актерами и изучает репертуар: «Орфей» и «Альцеста» Глюка, произведения Паизиелло, который впоследствии будет излюбленным композитором Первого консула и напишет траурный марш на смерть генерала Гоша; пользующаяся модным успехом «Маркиза ди Тулипано» и «Китайский идол» — комические оперы Гретри; опера «Феликс, или Найденыш», которой завершил свою карьеру Монсиньи, отчаявшись создать нечто лучшее; опера «Данаиды» Антонио Сальери, чье дарование развилось в Вене (он был капельмейстером придворного оркестра, когда Бетховен там с ним встретился). Соперник Моцарта и учитель Шуберта, Сальери пленил «Данаидами» парижскую публику, объявив, что написал ее якобы в сотрудничестве с Глюком. Шамфор подшучивает по поводу этого произведения — в нем девяносто восемь покойников: «Скажите же мне, в каком приходе случилась такая эпидемия? Это должно было принести кюре немалый доход». Театральные труппы приезжают из Франции или Германии, сменяя друг друга. Тем временем проницательный и строгий Нефе продолжает заниматься с любимым учеником; возможно, его педагогические приемы спорны, однако они дают простор индивидуальности. «Его метод, — говорит Ноттебом, — состоял в том, чтобы законы и явления музыки связывать с духовным миром человека и, в сущности, брать его за основу». Эта на первый взгляд несколько догматическая формулировка оказалась плодотворной для юного ума, склонного к размышлениям, жаждавшего проявлений самых высоких чувств; тогда же Бетховен открыл для себя Шекспира, поддался очарованию Шиллера и, овладевая сложным искусством музыки, проявлял серьезность и сосредоточенность, характерные для детей, испытавших нравственные невзгоды.

Его творческое развитие идет по прямому и ясному пути. Этот путь указывает ему Нефе, капельмейстер и философ. Семья Брейнингов дала Бетховену то, чего ему не хватало у домашнего очага. Больше того: Элеонора, Лорхен (она вышла замуж за Вегелера) была первой из тех, кого полюбил Бетховен, к кому он тщетно стремился. Все, изведавшие в молодые годы профессию педагога и присущие ей надежды и горести, поймут, что происходит в сердце Людвига ван Бетховена: ученица — его ровесница, он сопровождает ее во время прогулок на лоне природы в ясные дни; смущаясь в кругу гостей, чувствуя себя задетым, он успокаивается в ее присутствии. Сделавшись наставником, Бетховен учит, главным образом, выразительности. Но если ученица — юная девушка, если она наслаждается чудесными импровизациями, в которых изливалось нарождающееся вдохновение молодого мастера, — сколько опасностей здесь таится! Когда Бетховен весной 1787 года предпринял свое первое большое путешествие, он был мужественным широкоплечим юношей, с умным взглядом — достойный потомок крепкого рода. В отеческом доме, где витают воспоминания о почтенном предке, он узнал достаточно горестей, от которых дети, не умея осмыслить их, особенно страдают; но, испытав грубость отца, он, несомненно, понял ее причину. Бедность, когда она не принижает нравственное достоинство, придает детскому характеру благородные черты серьезности и сосредоточенности. Бетховен мог бы сделаться одним из бесчисленных инструменталистов, которыми буквально кишели немецкие дворы; остаться ремесленником, с ограниченным кругозором, погрязшим в театральных интрижках. Но у него был учитель, в самих недостатках которого таилось разумное начало; были славная госпожа Брейнинг и ее дочь: ему указывают путь к вечной красоте искусства, он подчиняется закону, ставшему отныне законом всей его жизни.

Итак, духовное развитие юноши Бетховена шло гармонично и просто. Горизонт его расширялся. Весной 1787 года курфюрст разрешил ему отправиться в Вену; это столица Иозефа II, это также и столица Моцарта. Что может почувствовать семнадцатилетний музыкант, прибывший в город, где, кажется, все поет, где жива память о музыкальных празднествах, устроенных пять лет назад в честь великого князя Павла, наследника русского престола.

Старший сын Марии-Терезии именует себя монархом-философом. Уже двенадцать лет он носит титул германского императора; однако, обладая опытом путешественника, будучи связан с французскими писателями, наученный суровой критикой, которой подвергалась его сестра Мария-Антуанетта, он стремится установить царство разума в своих владениях, покорных традициям и предрассудкам. Даже в условиях республики подобная программа была бы сочтена вызывающей. Наследник Марии-Терезии воспринял идеи того немецкого историка, который под псевдонимом Феброниуса оспаривал церковные установления и власть папы над епископами. «Иозефизм» предоставляет главе государства право вмешательства в дела церкви, издания законов, касающихся культа и церковных служб, установления границ епархий; семинарии подчинены надзору университетов, некоторые монастыри закрываются, вместо других открыты школы. Максимилиан-Фридрих в Кельне одобрил эти положения. В 1786 году князья церкви созвали конгресс в Эмсе, чтобы составить «пунктуацию», то есть памятную записку: двадцать три параграфа ограничивали папские права в соответствии с доктриной Феброниуса. Кельнский нунций Пакка пресек эту дерзкую попытку. Но Иозеф II поддержал сторонников обновления; он намерен уничтожить монашеские ордена как философствующие, так и нищенствующие, учредить гражданскую форму брака и развода; в 1781 году эдиктом о терпимости он решился обеспечить православным и протестантам свободное исповедание их; религии; он хочет уничтожить крепостное право, отменить некоторые привилегии в пользу централизованного государства, запретить пытку, сделать более справедливой налоговую систему; создать систему общественного призрения для бедных, узаконить установления отцовства, взамен рекрутчины ввести добровольную вербовку. Этот странный монарх испытывает отвращение к деспотическому режиму; на придворные празднества он является в военной форме и сапогах, приводя в негодование своего церемониймейстера; слугам не разрешает преклонять перед ним колено; сам принимает простых людей, много работает; подчеркивая свою неприязнь к роскоши, спит на тюфяке, набитом кукурузной соломой, укрываясь: оленьей шкурой. По правде говоря, он не избежал противоречий; палочные наказания сохранены, так же как и конфискация имущества в пользу казны. Но крестьяне ему преданы: он защищает их от помещиков, разрешает расширять хозяйство, стремится ввести единое имперское законодательство и упразднить феодальные права. Во многих начинаниях Иозеф II потерпел неудачу; он стал жертвой не столько даже злой воли своих чиновников, сколько противодействия населения. Общественное развитие Австрии далеко еще не достаточно, чтобы позволить проведение рациональной политической программы. «Почва, — поясняет Альбер Сорель, — была слишком тщательно прополота иезуитами, чтобы оказаться пригодной для появления обильной растительности». В 1774 году в Вене делают попытку основать академию в целях развития немецкой литературы; пригласили даже Лессинга; затея эта не была осуществлена. В эту пору всеобщего подъема Австрия выдвигала лишь музыкантов и увлекалась только развлечениями. Эта сторона жизни австрийской столицы развивалась особенно успешно; знаменитая «Комиссия нравов», учрежденная Марией-Терезией, суровый личный пример, который императрица подавала своему окружению, не смогли обуздать легковесную чувственность, распространявшуюся все больше и больше, превратившую Вену в подлинную землю обетованную для веселой интриги и легкого распутства.