Сара Блейк - Юсуповы. Невероятная история

Находясь в Лейдене, Юсупов внимательно отслеживал новинки европейской литературы, в частности театральной. В марте 1775 года Николай Борисович писал в письме, адресованном А. Б. Куракину: «Я посылаю Вам сборник, который наделал столько шума в Риме. Этот пустяк – из итальянских – быть может, самое лучшее, потому что все арии, которые в нем есть, являются пародиями на Метастазио. Быть может, Вы захотите его прочесть, так как он наделал много шума».

Голландские библиотеки, а также частные коллекции второй половины восемнадцатого столетия скрывали в себе редкостные богатства – книжные и художественные. Можно со всей смелостью сказать, что Юсупов прочел наиболее важные из них, и эти произведения оказали исключительное влияние на становление и формирование коллекционерских пристрастий князя. В его необычайной по своей уникальности библиотеке имелось значительное число ранних голландских изданий. А вот что касается живописи этой страны, то Юсупова она особенно не заинтересовала. Но даже в этом случае он не упустил возможности приобрести наиболее заметные и характерные образцы. Исключением, безусловно, был Рембрандт. Хотя, редко какой коллекционер того времени не мечтал о произведениях этого великого художника! Путешествуя по Голландии, Юсупов все чаще и чаще посещал букинистические лавки и всевозможные распродажи. А это прекрасная возможность открыть для себя немаленький простор, даже для начинающего коллекционера.

В студенческие годы юный князь открыл для себя с качественно новой стороны и театр. Библиотека Архангельского до сих пор хранит некогда приобретенные князем в Лейдене сборники театральных пьес, и даже трехтомник «Новый театр Гааги», 1759 года издания.

В те времена иностранному студенту было необходимо иметь рекомендательные письма. Французский академик Виллаузон с необыкновенной доброжелательностью писал Л. К. Фалькенару о его прилежном ученике. Он же передал Юсупову рекомендательное письмо в Копенгаген советнику Юстиции Трескову, в котором просил посодействовать Николаю Борисовичу в период его поездки в Данию. Вот такие там были слова: «Князь Юсупов, который передаст Вам это письмо, является русским господином… Не буду повторять то, что я уже имел честь Вам сказать о широте и глубине его обширных знаний, особенно в греческом языке… Это один из самых выдающихся людей Европы». А спустя некоторое время, в подтверждение этих лестных слов, в 1779 году общество древностей в Касселе, которое основал ландграф Гессенский Фридрих Второй, избрало «знаменитого своими знаниями» князя Николая Борисовича Юсупова своим почетным членом.

Таким образом, молодой князь Юсупов в действительности был «виден» даже среди образованных и талантливых ровесников. Современникам отлично была известна история о лестной оценке, данной Николаю Борисовичу Вольтером. А ведь знаменитый и довольно ядовитый философ преподавал почти всем представителям «лейденского русского студенческого братства», так что имеющийся выбор был более, чем велик.

А на плане маршрута после Голландии стояла Англия. Известно, что русское общество середины восемнадцатого века обожало все английское не меньше, чем все французское. Самыми главными англоманами в России считались графы Воронцовы. Так, Семен Романович Воронцов, несколько лет пребывал на посту русского посла в Англии и остался там жить даже после отставки. В Англии Юсупова привлек знаменитый Оксфорд. Там он смог почерпнуть немало полезного и интересного.

По прибытии в Лондон в марте 1776 года, князь Николай Борисович был в самом скором времени представлен королевскому обществу. Среди числа его новых знакомых оказался Бомарше. В течение нескольких месяцев, проведенных в этом городе и в этом великосветском обществе, у Бомарше и Юсупова сложились весьма теплые дружеские отношения. Кроме того, уже более двухсот лет существует милая легенда о том, что князь и великий драматург соперничали, как и следует полагать, из-за женщины. Николай Борисович, разумеется, в этом «поединке» одержал победу. Известно, что внешний облик Бомарше являлся прямым доказательством теории Дарвина, еще не существовавшей в те времена. А князь Юсупов же считался признанным красавцем. Были слухи, что Бомарше даже подумывал об устранении противника, желая отравить его, но все закончилось благополучно.

Путешествуя, Николай Борисович всегда держал при себе небольшой альбомчик в красном сафьяновом тиснении, на котором золотом были выбиты слова: «ALBUM AMICORUM PRINCIPIS DE YOUSSOUPOFF». Что в переводе означает: Альбом друзей князя Юсупова.

Именно в этом, пропавшем в советское время княжеском альбоме, оставил свой след Бомарше, записав в нем собственноручно стихотворение. Его вместе с автографом опубликовал А. В. Прахов, благодаря чему оно доступно и в наши дни. Бомарше явно старался красиво и отчетливо выводить буквы, он определенно не писал на скорую руку. Николай Борисович гордился этим автографом, показывал его только избранным знакомым, в том числе и А. С. Пушкину.

Находясь в Англии, Николай Борисович занимался не только коллекционированием женских сердец и состязанием с другими мужчинами-конкурентами. Юсупов потратил кучу времени на осмотр художественных собраний и шедевров архитектуры. Он старался не отставать от тенденций художественной стороны развития своего времени. Попросту говоря, он четко следовал моде, но и учитывал «вибрации» собственного вкуса, становившегося с годами все лучше и лучше. В период своего первого путешествия князь приобретал популярных в то время признанных голландцев и фламандцев, работы талантов итальянского Возрождения. К сожалению, не всем им было суждено выдержать «экзамен временем и искусствоведами». В коллекции Николая Борисовича далеко не сразу стали появляться вещи первого сорта. Опыт собирателя, искусствоведа и знатока у князя был еще явно не отточен, но некоторым шедеврам удавалось украшать петербургский дом юного путешественника и, как полагается, вызывать зависть у гостей. Юсупов обладал довольно обширным собранием графики. Таким образом, на гравюрах-репродукциях Николай Борисович, как говорится, имел уже «наметанный глаз» и продать ему фальшивую вещь было практически невозможно. В девятнадцатом столетии князь приобретал достаточно много художественных вещей. Он опирался уже исключительно на собственный «коллекционерский нюх» и, надо сказать, ошибался в приобретенных покупках крайне редко. Экспонаты своей коллекции Николай Борисович размещал в доме своего отца на Английской набережной, где прошло его детство и отрочество.

Небольшое количество официальных биографий Николая Борисовича Юсупова преимущественно умалчивают о событиях периода 1778—1781 годов. Известно только то, что в 1781 году князя пожаловали в действительные камергеры Императорского Двора. Стоит отметить, что к претенденту на столь высокое звание камергера Императорского Двора предъявлялись довольно серьезные требования. К слову сказать, этот претендент не обладал выдающимися внешними данными и, как деликатно высказывались во времена Екатерины Великой, не «попал в случай». Князь как раз-таки соответствовал этим требованиям как своим образованием, богатством, положением семьи, возрастом, так и незаурядной внешностью. Все вышеперечисленные качества давали ему основания выступать в качестве законного претендента на звание придворного чиновника высочайшего ранга. Видимо, именно в тот жизненный период с Николаем Борисовичем произошла история, на которую стыдливо указывала одна картина с мифологическим сюжетом из коллекции князя.