Моя жизнь. От зависимости к свободе - Нурсултан Абишевич Назарбаев
В моей жизни особое место занимает бабушка Мырзабала. Поскольку я вырос у бабушки, называл ее апа, а мать – женеше. Нурсултаном меня назвала бабушка. Знала ли она, что одно из упоминаемых имен в Коране – Нур, другое – Султан, или она придала больше значения содержанию этого имени, не могу сказать. В таких случаях казахи говорят: «Сам Бог вложил в уста». Наверное, так оно и было. Бабушка была верующей, совершала пятикратный намаз, соблюдала пост. Видимо, обратила внимание и на звучность имени. В эти дни в народе увеличилось количество мальчиков, носящих имя Нурсултан. Думаю, это от желания, чтобы они достигли таких же высот, а с другой стороны, оттого, что людям нравится само значение, звучание имени.
…Бабушка Мырзабала растила меня, до пяти лет скрывая от чужих глаз, потому что я был долгожданным, первым ее внуком. Когда кто-либо приходил в дом, она тут же клала меня животом вниз, лицом к стене. Если спрашивали: «Ходит ли ваш внук, бабушка?», она отвечала: «Бог дал одного внука, да и то слабого, немощного». До тех пор, пока я не стал по-настоящему ходить и бегать, бабушка одевала меня во все красное. Это чтобы не сглазили. Однажды на меня, одетого в красную одежду, чуть не напал с неба беркут. С тех пор меня перестали одевать в красное.
Наш аул Шамалган расположен между Алматы и Узынагашем, примерно в равной удаленности от них. Мы ездили к своим родственникам, проживавшим недалеко от аула Жамбыла, и верхом на лошади, и на арбе. По словам взрослых, Жамбыл ата тоже любил ездить верхом, огибая горные склоны. Он хорошо знал мою бабушку Мырзабалу. Тогда мне было около четырех-пяти лет, конечно, не все запомнилось. Однако по причине всеобщей известности этой личности один случай остался в моей памяти. Когда старший сын Жамбыла Алгадай погиб на фронте, мать повезла меня в Узынагаш. Помню, чтобы выразить соболезнования, к акыну приехало много людей из Алматы, из окрестных аулов. Особенно запомнилась длинная черная машина перед домом, какую я никогда раньше не видел. Мать рассказывала, что тогда рядом с акыном постоянно находились один лысый, другой полный, светлолицый человек. Позже мне сказали, что это были руководитель республики Жумабай Шаяхметов и писатель Сабит Муканов. В свое время этот мастер пера бывал и в нашем доме. Об этом я узнал только в старших классах. В ту пору в школьных учебниках было стихотворение Сабита Муканова «Колхозный аул». Последнюю строфу этого стихотворения автор написал именно в нашем доме. В то время он сочинил одно стихотворение о жайляу, но его концовка, видимо, не понравилась ему. Когда мои родители по очереди исполняли песни, писатель вдруг достал ручку, бумагу и тут же на коленях стал что-то писать. Затем он прочитал длинное стихотворение и добавил: «Последнюю строфу написал буквально сейчас, долго не получался у меня финал, а теперь просто здорово стало!»
С целью ознакомления с жизнью животноводов в аул приезжала группа писателей, с ними были и артисты. Сельчанам особенно запомнилась певица Жамал Омарова. Гостям специально поставили лучшие юрты Ушконыра. В нашу юрту попал Сабит Муканов. Я помню, как отец с восхищением говорил: «Надо же, такой большой человек, а какой скромный». Он тогда подозвал меня и моего младшего брата Сатыбалды к себе и сказал, чтобы мы поздоровались с Сабитом-ага. Еще один интересный момент. Оказывается, большое впечатление на Сабита Муканова произвела песня на русском языке, где были слова: «Вечерний звон, вечерний звон, // Как много дум наводит он». Отец перенял эту песню у русских друзей в Шамалгане.
Мой отец Абиш жил просто, скромно, трудился всю жизнь. Он и скот пас, и землю пахал, и садом занимался. Семью содержал своим честным трудом. Через год после моего рождения на нашей горной зимовке по чьему-то недосмотру произошел пожар. Борясь с огнем, отец получил ожог одной руки до самого плеча. Поэтому, когда началась война, врачебная комиссия военкомата признала его негодным к воинской службе из-за этой инвалидности и его не взяли на фронт, то есть выдали так называемый белый билет. Поскольку мы многие годы занимались пастьбой скота в горах и постоянно кочевали с места на место, в пору моего детства у нашей семьи не было даже собственного дома. Позднее мы сами построили его.
Главным качеством отца было трудолюбие. Да, я бы назвал отца самым трудолюбивым человеком. Ребенок больше перенимает от отца не его наставления, а его личный пример. Отец внушил мне самую простую, но самую святую истину – трудиться неустанно, не лениться. Только в этом случае приходит счастье. За эту истину я в вечном долгу перед отцом. Именно труд свел моих родителей, они познакомились в Ушконыре. Там в горах есть дорога, которую до сих пор называют Арестантской дорогой. Оказывается, эту дорогу строили баи, кулаки… и выселенные муллы! Среди них были и окончившие медресе в Бухаре. Моя мать как дочь муллы была выселена вместе с отцом. А мой отец был бригадиром трехсот арестантов. Мать приехала туда со стороны Шу и работала поваром. Через год после знакомства они поженились.
Основным занятием отца было животноводство. Если бы я сказал, что он трудился с утра до ночи, то и это было бы, наверное, неточно. Я просто не помню, когда он спал или хотя бы присел на минуту, чтобы вот так, ничего не делая, передохнуть: то дрова рубит, то выкорчевывает пни и засохшие деревья, то едет на базар что-то продавать. Поскольку воспитывался отец у русских зажиточных людей, он и земледелие знал прекрасно. Почти безграмотный человек, он был мастером скрещивать фруктовые деревья. Все приходили к нам в сад и смотрели, как на чудо, на диковинные плоды или на привитые деревья, одни ветки которых были усыпаны апортом, а другие свисали под тяжестью спелых груш. Таких яблок, которые выращивал отец, позднее я нигде не встречал. Свои любимые яблоки сорта «апорт» он умел хранить в свежем
