Екатерина Боже - Говорят что здесь бывали… Знаменитости в Челябинске

«Миасский экс», или Что делал Керенский в Челябинске

Поначалу деятельность А.Ф. Керенского сводилась к юридическим консультациям, в том числе и бесплатным для беднейших слоев населения. В период первой русской революции он вошел в комитет по оказанию помощи жертвам «кровавого воскресенья». Сотрудничал с эсеровским печатным органом «Буревестник», пытался выйти на боевую организацию социалистов-революционеров, с целью принять участие в заговоре против царя.

«К 1905 году я пришел к выводу о неизбежности индивидуального террора. И я был абсолютно готов, в случае необходимости, взять на свою душу смертный грех и пойти на убийство того, кто, узурпировав верховную власть, вел страну к гибели», – писал он в своих воспоминаниях.

21 декабря 1905 года во время обыска на квартире у Керенского были обнаружены листовки «Организации вооруженного восстания», и он был посажен в знаменитую тюрьму «Кресты». Четыре месяца, проведенные в тюрьме, нисколько не напугали его, а лишь убедили в верности избранных им целей. В те дни для него, как и для многих представителей российской интеллигенции, образы революционера и террориста-разбойника слились в единое целое. А потому, будучи по образованию юристом, он решил оказывать юридическую помощь тем, кто, как он считал, героически боролся с самодержавной системой.

Первым его успехом в адвокатской карьере было дело 1906 года в Ревеле (ныне Таллинн), где он защищал крестьян, разграбивших поместье местного барона. Используя то обстоятельство, что преступления крестьян меркли перед сразу же последовавшей над ними расправой, в ходе которой многих из них подвергли порке, а нескольких человек даже застрелили, молодой адвокат добился оправдания большинства из обвиняемых. Зал бурно приветствовал вынесенный приговор. По прибытии в Петербург Керенский был принят в Петербургское объединение политических адвокатов. После успеха в Ревеле его стали активно приглашать на самые различные политические процессы, и, как он сам признавался, вплоть до избрания в Государственную Думу в 1912 году он редко бывал в Петербурге, объездив всю страну. В ходе одной из таких поездок он и оказался в Челябинске. Сохранившиеся документы и дореволюционная челябинская пресса свидетельствуют о том, что Керенский ошибался, указывая впоследствии, будто слушания прошли в Златоусте. Так, челябинская газета «Голос Приуралья» 18 сентября 1910 года, рассказывая о городских новостях, сообщала своим читателям: «Вчера начали съезжаться защитники обвиняемых по делу об ограблении ст. Миасс. Прибыли присяжные поверенные санкт-петербургской судебной палаты Н.Д. Соколов, П.М. Кашинский, А.Ф. Керенский, С.Г. Турутин…»

Суть рассматриваемого дела состояла в следующем. На Урале после 1905 года широкое распространение получила деятельность боевиков. По подсчетам исследователей, ими было проведено более сотни экспроприаций (или «эксов», как называли их сами участники). Смысл их проведения состоял в захвате оружия, взрывчатки, а также денег и ценностей, которые должны были идти на пополнение касс преимущественно левых партий. В ходе этих акций, на деле являвшихся самыми натуральными грабежами, нередко гибли ни в чем не повинные люди. И, конечно, защищать боевиков было непросто ни с юридической, ни с моральной точек зрения. «Второй миасский экс», состоявшийся 26 августа 1909 года, был как раз делом такого рода. Тщательно спланированный, он включал в себя и подготовку участников, и распределение обязанностей между участниками «экса», и отход на паровозе, который осуществляла специальная «паровозная бригада». В результате предпринятого боевиками налета на почтовый поезд в районе станции Миасс было захвачено 24 килограмма золота и около 50 тысяч рублей. В результате «экса» было убито семь человек (помощник начальника станции, два железнодорожных сторожа и четыре стражника). Судебные заседания прошли с 20 по 30 сентября 1910 года в помещении воинских бань. В зал заседаний были допущены только ближайшие родственники обвиняемых (не более трех на каждого подсудимого). Было допрошено около ста свидетелей. В городе были предприняты беспрецедентные меры по обеспечению безопасности. Здание воинских бань было оцеплено воинским караулом. Обвиняемых ежедневно доставляли из тюрьмы под охраной роты солдат и казаков. Обвинения были предъявлены 22 участникам экспроприации (пять из которых были женщины). Семи из них были вынесены смертные приговоры, семерых приговорили к каторжным работам, восемь человек были оправданы. Защита ходатайствовала о помиловании приговоренных к смерти, следствием чего стала замена смертных приговоров каторжными работами. По сведениям Анны Гейфман, автора книги «Революционный террор в России. 1894–1917» (М., 1997), Керенский получил за участие в этом деле огромный гонорар – десять тысяч рублей. Для сравнения укажем, что его отец – действительный статский советник (по табели о рангах это соответствовало генеральскому чину), занимая крупную государственную должность, мог заработать такие деньги лишь года за полтора. Так что поездкой в Челябинск «борец с самодержавием» мог быть доволен во всех смыслах.

Калиф на час

На 1912–1917 годы пришелся пик профессиональной и политической деятельности А.Ф. Керенского. В 1912 году он стал депутатом Государственной Думы и возглавил думскую фракцию трудовиков, вступил в масонскую ложу и вошел в Верховный Совет масонов России. Выступил с рядом инициатив, имевших широкий общественный резонанс, возглавил думскую комиссию по расследованию обстоятельств Ленского расстрела, активно выступил против фабрикации дела Менделя Бейлиса. Его популярность росла день ото дня. Наивысшего же пика она достигла в период Февральской революции 1917 года. В первые месяцы после падения царизма он единовременно являлся товарищем председателя Петроградского совета и министром юстиции Временного правительства. Один из лидеров партии эсеров Виктор Чернов отмечал, что во многом это объяснялось тем, что Керенский был единственным человеком «в составе первого Временного правительства, который шел навстречу революции, не упираясь, а с подлинным подъемом, энергией и искренним, хотя и несколько истерически-ходульным пафосом…»

Он не боялся толпы. Проявив личную храбрость, спас нескольких царских сановников, которых народ, получивший от верховной власти свободу, собирался, нимало не стесняясь, попросту линчевать. Научился удивительно тонко чувствовать состояние толпы и с помощью популистской демагогии манипулировать ею. Он легко менял кресла, став министром по военным и морским делам, а затем и министром-председателем Временного правительства. В своих выступлениях много обещал. Не боялся брать на себя решение любых вопросов, но, не разбираясь в них, часто поступал по-дилетантски. И его популярность, приобретавшая порой почти болезненные формы (чего стоит лишь серия жетонов с его изображением и текстом «Славный, мудрый, честный и любимый вождь свободного народа»), стала катастрофически падать. Он оказался калифом на час. В решающий момент его не поддержала армия, Временное правительство не удержало власть, победили большевики, и он вынужден был покинуть страну.