Феликс Медведев - Вознесенский. Я тебя никогда не забуду

Набор стихотворения Вознесенского «Голос крови» (сохранившийся у меня) Виталий Алексеевич перечеркнул черным фломастером. Номер журнала вышел без тех, как мне казалось, злободневных стихов.

Работая над книгой, я проверил все возможные источники публикации стихотворения «Голос крови», но ни в семитомнике, вышедшем недавно, ни в последних сборниках поэта этого стихотворения не обнаружил.

С той поры прошло почти четверть века, но, мне кажется, содержание и смысл двенадцати строк Андрея Вознесенского не потеряли своей актуальности.

Голос крови, говори —Страстной, той, без укоризны!Пушкин, Гейне, Украинка —Интернационал любви.

Голос крови, прекословь!Мандельштам, Васильев ПавелВ тот же ров эпохи падал.Интернациональна кровь.

Голос крови, не скупись!Ежов, Берия, Каганович —одинаковая сволочь —Интернационал убийц.

Нина Берберова загоняла всех нас

В своих мемуарах Андрей по-доброму написал о том, как я помогал легендарной Нине Берберовой, приехавшей в Москву после многолетнего отсутствия на родине, провести встречи с читателями. Правда, занимался я этим неспроста – летом восемьдесят девятого года я побывал у Нины Николаевны в Принстоне. Долгий разговор лег в основу двадцатистраничного послесловия к первому изданию в России едва ли не лучшей книги писательницы «Курсив мой».

«В Москве Нину Николаевну сопровождал Феликс Медведев, когда-то мой стихотворный крестник из-под Владимира, с бойким глазом коробейника. Из него шел пар. Нина Николаевна загоняла всех нас. Двойной чашечки кофе хватало на целый день сдержанной, яростной энергии. В огромном зале МАИ три часа шел ее вечер. Полвека не быв в нашей стране, она снайперски ориентировалась.

Пришла пылающая благородным негодованием записка: «Как русская интеллигенция относилась к Блоку?» Имелись в виду, конечно, его «продажа» советской власти, а также, наверное, темные стороны секса.

«Боготворила, – последовал бритвенный ответ. – Ну как еще можно относиться к великому поэту?»

Национальный прицел был в следующем вопросе: «Был ли Троцкий масоном? Как известно, он носил золотой перстень с масонской символикой».

«Ну, как он мог быть масоном?! – ее ноздри задрожали от возмущения. – Он же был – большевик!» – выпалила она, как сказала бы «дьявол».

Дальше следовали обычные вопросы – о ее супружеских отношениях с Ходасевичем, об эмансипации и сексе» («На виртуальном ветру». Вагриус, 1998).

«По стихам твоим внуки откроют наши муки и нашу веру…».

Поэт и бард

В конце 60-х годов все чаще и чаще в литературных, артистических кругах стала муссироваться тема отношений появившегося недавно и ставшего феноменально популярным Владимира Высоцкого и первых поэтов страны. Конечно, под одним из «первых» подразумевался и Андрей Вознесенский. Я здесь имею в виду только одно – планку популярности актера и поэта. Мне казалось, что «первые» немного ревновали к славе Высоцкого. У Высоцкого же было огромное преимущество – гитара в руках. Но его стихи не печатались, он очень переживал и с завистью перелистывал сборники поэтов, с которыми дружил. Среди них, конечно же, был Вознесенский.

Вспоминаю один эпизод на юбилейном спектакле «Антимиры» в Театре на Таганке. В спектакле играл Высоцкий. После окончания Вознесенский стал читать новые стихи. И вдруг произошло неожиданное – собравшиеся в зале сначала поодиночке, а потом чуть ли не хором стали вызывать на сцену Владимира Семеновича. Ситуация для Андрея сложная. Но Высоцкий спас положение, заявив, что автор нынешнего поэтического представления Вознесенский и выступать должен он. Можно предположить, как этот эпизод уколол самолюбие Вознесенского. Хотя к стихам Высоцкого он относился доброжелательно и старался помочь другу.

В 1975 году я встретил Высоцкого в издательстве «Советский писатель», где тогда работал. Он общался с Виктором Фогельсоном, редактором отдела поэзии. Как только визитер ушел, я спросил у Виктора, зачем к нам приходил популярный бард и актер. «Понимаешь, он очень хочет напечататься, а начальство против. Но в «День поэзии» за этот год неимоверными усилиями удалось «пробить» фрагмент из его «Дорожного дневника».

В своей книге «Опрокинутый Олимп» поэт Петр Вегин (он умер в США в 2007 году), который в 1975 году был составителем того «Дня поэзии», вспоминает, что Вознесенский просил его и Евгения Винокурова (главного редактора сборника, замечательного поэта, автора стихотворения про «Сережку с Малой Бронной») сделать все возможное, чтобы стихи Высоцкого наконец увидели свет:

«Все получилось. Винокуров оказался на высоте, и прошло большое стихотворение «Из дорожного дневника», в котором тогдашний главный редактор издательства Карпова вырезала все же две строфы. Но в те годы мы считали, что даже в покореженном виде, но надо выходить к читателю и не отдавать свою печатную площадь воинствующей серятине.

Осенью, в назначенный строк, «День поэзии» вышел. Андрей сказал мне, что Володя ликует, хотя и жалеет, что не смогли отстоять две строфы…» (Москва, Центрполиграф, 2001).

Позже Нина Максимовна Высоцкая мне рассказывала, как радовался сын, что его напечатали в «Дне поэзии»… Но все-таки, говорила она, Володя мечтал о книге и страшно переживал, что друзья – известные поэты – считали его как бы младшим братом «по цеху» и, как ему казалось, снисходительно относились к его творчеству.

Она вспоминала: «Один раз я была свидетелем телефонного разговора Володи. Позвонили из какой-то редакции и сказали, что стихи опубликовать не могут. «Ну, что ж, – ответил он в трубку, – извините за внимание». Потом отошел к окну, постоял немного и вдруг резко бросил: «А все равно меня будут печатать, хоть после смерти, но будут».

Года за два со смерти Высоцкого Вознесенский принес в издательство «Советский писатель» рукопись его стихов. Заведующий отделом поэзии Егор Исаев рукопись прочитал и посчитал, что она достойна выпуска, но директор издательства остался непреклонен – книгу не издали.

Первый сборник стихов Высоцкого «Нерв» вышел в издательстве «Современник» после его смерти.

Музыка ломает пуленепробиваемое стекло.

Вилли Токарев с песнями из Брайтона в Бирюлеве

Когда впервые в Москву в сентябре 1988 года приехал после многолетней разлуки с родиной знаменитый нью-йоркский (а в прошлом ленинградский, мурманский) певец и бард Вилли Токарев, Андрей Вознесенский пригласил меня на встречу с ним в ресторан «Будапешт». Элитный ресторан славился уютом, хорошей кухней. Прямо за столом, в компании с Андреем, Зоей Богуславской, а также сыном Токарева Антоном, я брал у Вилли интервью. Быстро обработав материал, стал пристраивать его в печать. Оказалось – не так-то просто. Несмотря на перестроечные вольности запретительская идеология еще давала о себе знать. Первый отказ получил от редактора «Огонька» (Коротич огорошил: «Токарев не фигура»), второй от ворот поворот получил от «Московских новостей», третий – от редактора «Советской культуры». И лишь «Неделя» напечатала интервью, первое в нашей прессе, с легендой русского шансона.