Софья Бенуа - Галина Уланова. Одинокая богиня балета

Справочники сообщают[12] нам, что родилась Елизавета в семье артистов балета Мариинского театра П. А. Гердта и А. В. Шапошниковой. У знаменитого танцовщика Павла Гердта учились Карсавина, Ваганова, Фокин, Сергей Легат, Кякшт, а его любимой ученицей была Анна Павлова. Павел Андреевич Гердт в течение пятидесяти лет был премьером прославленной труппы Императорского Мариинского балета: первый принц Зигфрид в «Лебедином озере», первый принц Дезире в «Спящей красавице». Талантливая дочь пошла по пути прославленного отца.

Образование Елизавета получила в Петербургском театральном училище. Выпускалась по классу Михаила Фокина, после чего в 1908 году была принята в балетную труппу Мариинского театра. В 1917 году параллельно с танцевальной карьерой также начала преподавать.

Строгое благородное искусство балерины сформировалось в традициях классической школы Христиана Иогансона, Мариуса Петипа и её отца, Павла Гердта. После исполнения партий феи Сирени («Спящая красавица»), Зари («Коппелия») и Изабеллы («Испытание Дамиса») в 1919 году Гердт получила звание балерины. Пик её сольных выступлений приходится на 20-е годы, когда она активно участвовала в возобновлении на советской сцене лучших дореволюционных спектаклей Мариинского театра. Как балерина, воспитанная в академических традициях классического танца, она обеспечила преемственность традиций русского балета в революционную эпоху. Как писала Советская энциклопедия балета, «пластичный, выдержанный в мягких тонах, совершенный по форме танец Елизаветы Гердт стал в 20-е годы эталоном академической балетной культуры».

После 20 лет выступлений, в 1928 году, Елизавета Павловна оставила сцену и посвятила себя педагогике. Вела класс усовершенствования балерин в родном театре, в 1927–1934 годах параллельно преподавала в Ленинградском хореографическом училище, в 1930–1932 годах также была его художественным руководителем. В 1934 году переехала в Москву, где с 1935 года начала преподавать в Московском хореографическом училище. В 1936–1937 годах была его художественным руководителем. Работу в училище совмещала с преподаванием в балетной труппе Большого театра. Во время войны, в 1942–1945 годах, была в эвакуации; в 1945 году вернулась в Москву, с 1960 года преподавала только в театре.

Елизавета Павловна Гердт танцует партию Зимы.

Балет «Времена года»

Галина Уланова умела ценить тех, кто помогал раскрытию ее таланта. Она не раз говорила слова признательности своим педагогам: своей матери М. Ф. Романовой, А. Я. Вагановой, Е. П. Гердт. Странное дело, но сама Уланова вовсе не числилась в числе учеников Елизаветы Павловны, даже среди тех, кто занимался у педагога в классе усовершенствования. А среди ее учеников – самые что ни на есть блистательные имена: Екатерина Максимова, Алла Шелест, Суламифь Мессерер, Ирина Тихомирнова, Марианна Боголюбская, Майя Плисецкая, Раиса Стручкова, Мира Редина, Виолетта Бовт, Екатерина Максимова, Жужа Кун, Елена и Ксения Рябинкины.

Но можно бы еще рассказать несколько эпизодов из биографии Гердт, которые дадут возможность лучше понять мир балета и в то же время увидеть рядом с этим человеком нашу героиню – Галину Васильевну Уланову.

Не секрет, что в театрально-балетном мире, как, в прочем, везде в мире искусства, существуют коварные интриги. Педагогу Гердт приходилось не один раз сталкиваться с неверностью учениц. Первой, кто ее предал, была Майя Плисецкая, в которую она вложила всю душу и которая, исполненная некой обиды, признала в своей книге «Я, Майя Плисецкая», что единственным настоящим преподавателем в ее жизни была Ваганова и что несколько месяцев занятий с Вагановой дали ей гораздо больше, чем долгие годы работы с Гердт. Все, кто знал Майю Михайловну, признавали, что это кощунственная ложь. Однако и другая любимая ученица – Екатерина Максимова – оказалась предательницей. «Было больно читать, когда Екатерину Максимову называли ученицей Улановой: Максимова занималась у Елизаветы Павловны тоже с первого класса до выпуска, а потом, уже работая в театре, приходила заниматься в ее класс в течение нескольких лет. Гердт очень любила балерину, радовалась ее успехам, и ей было нелегко узнать, что Максимова перешла в репетиционный класс Улановой. С тех пор Максимову стали называть ученицей великой балерины. Правда, впоследствии Екатерина Максимова никогда не забывала о Елизавете Павловне, а после ее смерти подчеркивала, что она – ученица Гердт, но это уже было, когда Гердт не было в живых». А ведь знаток балета Федор Лопухов писал о ней: «Благодаря хорошему вкусу и образованию она понимала, что делает, и разбиралась в происходящем лучше других… Меня подкупало, кроме всего, в Гердт ее брезгливое отношение ко всякого рода интригам, которых всегда много в театре. Для Елизаветы Павловны этой сферы закулисной жизни словно и не существовало. Искусство явилось для нее высшей формой человеческой деятельности, требовавшей служения, преклонения».

Искусствовед Виталий Вульф, лично знавший Елизавету Павловну Гердт, вспоминал такие подробности взаимоотношений двух балерин:

«В самые последние годы ее жизни к ней стала почти ежедневно приезжать Уланова, Елизавета Павловна захотела ее видеть, к тому времени она была уже очень больна. Их связывали своеобразные отношения. В ленинградский период Уланова репетировала с ней “Лебединое озеро”, потом личные обстоятельства их развели, но они продолжали следить за творческой жизнью друг друга и не теряли взаимного уважения».

Или вот еще такой эпизод.

«Помню ее 80-летний юбилей за кулисами Большого театра. Он проходил в огромном репетиционном зале. Она сидела на небольшом возвышении. Толпились прославленные примадонны многих балетных сцен, входили и выходили балерины в пачках, костюмерши, парикмахерши, удостоенные наград балетмейстеры и просто личные друзья, произносились речи – истинно взволнованные, исполненные почтительной нежности и неподдельного почтения, подносились подарки, танцовщицы по-балетному грациозно преклоняли колена или отвешивали поклоны. В углу, стараясь быть незаметной, стояла Уланова».

И в этом точно переданном «стараясь быть незаметной» – истинная Уланова! В этом вся суть ее как человека, превращавшегося вдруг в притягательную звезду, едва только балерина начинала свою партию на сцене…

Возвращаясь к одной из главных ролей нашей героини, обратимся к мнению уже упоминаемого прежде Б. Львова-Анохина. Вот как пишет автор, предельно честно и предельно осторожно разбирая творчество Улановой: