Людмила Бояджиева - Фрэнк Синатра: Ава Гарднер или Мэрилин Монро? Самая безумная любовь XX века

— Все сюда! — Фрэнк хлопнул в ладоши и выключил телевизор. — Где отец?

— Сегодня в клубе Бронкса какой-то турнир по боксу, — недовольно откликнулась Долли, не поощрявшая бывшее увлечение мужа.

— О'кей! Старик почитает потом сам. Слушаем все! Статья ведущего музыкального критика Америки. Вот что он пишет: «У солиста Фрэнка Синатры очень приятный вокал и легкая фразировка…» — Он замолчал.

— А дальше, что дальше? — засияла Нэнси.

— Ну… все. Дальше идут похвалы оркестру. Тут сплошные восторги о нашем джазе и прочем.

— Не понимаю, вы что, играете джаз? — Долли считала себя образованной женщиной.

— Да не только! Гарри хочет, чтобы помимо свинга бэнд играл танцевальные мелодии, даже вальсы, танго и румбы. Ведь именно этого ждет публика. У Гарри несколько прекрасных инструментальных солистов — альтист Дэйв Мэтьюз, тенорист Клод Лэйки — первый класс. Великолепный тромбонист Дальтон Рицотти. А как звучит пианино у Джека Гарнера! Отличная команда! Мы высоко взлетим, почтенные синьоры! Нас знает весь Нью-Йорк! А скоро мы отправимся в Лос-Анджелес. Гарри получил ангажемент в шикарный ресторан под названием «Виктор Гюго». Нэнси, вытаскивай нарядные шмотки, ты едешь со мной!

У фортуны скверный характер. Даже своих любимчиков она порой окатывает ледяной водой…

В Лос-Анджелесе музыканты поселились в приличном отеле. У входа в ресторан «Виктор Гюго» висели афиши. Присмотревшись, Нэнси ахнула:

— Ты видел? «Вокал — Ф. Синатра». Огромными буквами!

— Ну, совсем не огромными и не первым номером. В общем перечне музыкантов.

— А мне кажется, что только твое имя и бросается в глаза. Ну, правда же! — Она повисла на руке мужа.

— Сегодня этих лос-анджелесских снобов ждет музыкальное потрясение. Уж мы зададим жару! — адреналин бурлил в крови Фрэнка. Он ощущал себя на взлетной площадке, еще мгновение — поднимется к облакам. — И денежки сорвем нешуточные. После концерта завернем могучий банкет! Я уже сейчас голодный, как волк… — Он нарочито бурно, страстно урча, облапал жену.

Оркестр играл в полную силу, Фрэнк пел восхитительно. Нэнси, в лиловом шелковом платье и с желтой атласной розой в волосах, заливалась слезами радости, сидя на стуле у входа в зал. Потом она ждала мужа у служебного подъезда вместе с женами музыкантов. Они решили, что на гонорар устроят банкет — и непременно в этом шикарном ресторане! Теплая летняя ночь, афиши в обрамлении мигающих лампочек, вечерние наряды — все опьяняло. Шелест океана, пальмы и знаменитости, встречающиеся то тут, то там — только поглядывай. Волшебный город!..

Через час они все собрались в номере Синатры. Нэнси варила на электроплитке спагетти. Даже на сосиски денег не хватило. Одна бутылка виски на всех и поникшие физиономии.

— Нет, уму непостижимо! — в который раз заводился Джеймс. — Кто мог вообразить что-нибудь подобное? «Вы играли слишком громко, вы распугали публику. У хрустальных люстр оборвались подвески. Я не могу выплатить вам гонорар и расторгаю контракт!» Какой-то трясущийся псих в смокинге! Главный администратор!

— Мерзейший тип! — злился Фрэнк. — Зря я не набил морду этому фраеру, босс.

— Тебе польстили, старик! От твоего голоса осыпались люстры! — похлопала его по плечу Маргарет, жена Гарри. — Однако денег ни у кого нет. Это и впрямь цирк, господа артисты…

«Дружище, поживей вертись! Ленивому мешает даже ветер»

Голос Синатры был очень важной составляющей оркестра Джеймса. Джек Мэтиас писал специально для него аранжировки, в которых ему подпевал весь бэнд. Многие специалисты считали, что две песни — It's Funny То Еveryone Вut Ме и Аll Оr Nothing Аt Аll, созданные Синатрой с оркестром Джеймса, — лучшие вокальные исполнения Синатры, ставшие бестселлерами. А запись итальянской песни Ciribiribin была непревзойденной среди всех, сделанных им с Джеймсом.

Фрэнк обожал Гарри. Он называл его «босс» — в пику дружеской атмосфере, связывавшей оркестрантов. И все же ушел от Джеймса, проработав у него только полгода…

Однажды, когда бэнд репетировал в Нью-Йорке на Пятой авеню, Синатру услышал ударник из оркестра Томми Дорси… У Дорси как раз возникла проблема с певцом. Ударник рассказал ему о молодом парне, работающем у Джеймса. Томми послушал Синатру и немедленно предложил ему работу.

— Что делать, Гарри? Сам знаешь: Томми Дорси — величина. Нэнси ждет ребенка, а наши заработки не шикарны… — виновато мямлил Фрэнк.

— Думать тут нечего — иди!

— Но мой контракт с твоим оркестром кончится только через пять месяцев.

— Плевать на контракт. Ты должен думать о своем будущем. — Гарри загасил сигарету и закашлялся.

— Босс… спасибо. — Фрэнк поднялся. — Но учти: стоит тебе позвать — я появлюсь в любую минуту. Только свистни — и я уже стою на сцене.

В доме было натоплено — Нэнси простудилась. Долли боялась, что болезнь отразится на беременности. Фрэнк загулял, Мартин спал. Кто после этого скажет, что мужчины — основа семьи? Долли ежеминутно подходила к окну, отодвигая штору, смотрела на освещенную фонарем улицу. Пусть только явится, уж она задаст этому блудливому коту хорошую трепку. Нэнси — курица. Все прощает, не может постоять за себя, совсем парня распустила. Вот он и сел на голову…

Внизу хлопнула дверь, и вскоре Фрэнк, гордый и сияющий, стоял на пороге, словно джекпот выиграл. Куртка нараспашку, белый шарф перекинут через плечо, в руке толстый журнал.

— Где тебя носит? У Нэнси температура. Я издергалась! — выплеснула накопившееся мать.

— Температура? — Он ворвался в спальню, сел в ногах кровати, взял жену за руку: — Малышка моя, что с тобой?

Нэнси открыла глаза и тут же засветилась счастьем:

— Фрэнки… все хорошо! Только накрой меня еще одним одеялом. Знобит немного. И посиди рядом.

— Сиди, сиди с женой, певец фигов! — Долли скрутила жгутом мокрое полотенце, борясь с желанием огреть гуляку по шее.

— Ты что разболелась, лапушка? Так не годится. Скоро мы разбогатеем, переедем на солнышко. Вот! — Он развернул журнал. — Громадная статья о моем новом шефе — Томми Дорси. Слушай. Ма, иди сюда и сядь. «Среди ведущих «белых» музыкантов свинговой эры оркестр Т. Дорси занимает особое, исключительно важное положение. Оставаясь прежде всего представителем танцевально-развлекательной популярной музыки, он тем не менее, делает все возможное для сближения этой сферы с джазом. Ему удалось привести к общему знаменателю совокупность наиболее значимых стилевых идей джаза и обогатить ими американскую популярную музыку. И таким образом, сделать их доступными для широкой массовой аудитории!»