Михаил Овсеенко - Записки военного контрразведчика

ДОКТОР НАДЖИБ И ЕГО ПОЛИТИКА НАЦИОНАЛЬНОГО ПРИМИРЕНИЯ

С 1986 г. Генеральным секретарем ЦК НДПА, а затем и президентом страны стал Наджибулла. Наджибулла происходил из зажиточной семьи — его отец был вождем племени. Он окончил медицинский факультет Кабульского университета. В партию вступил с момента ее основания, примыкая к парчамистам. После революции был направлен послом в Иран. Приход к власти Амина заставил Наджибуллу эмигрировать в Югославию. На родину он вернулся после устранения Амина и сразу же возглавил службу безопасности страны. В отличие от своих коллег обладал здравым и креативным мышлением.

С приходом Наджибуллы к власти начался период политики национального примирения, призванной положить конец братоубийственной войне. Развернулась активная работа по устранению отмеченных в Москве недостатков. Однако наследие прошлого несколько тормозило ее выполнение в полном объеме. Тем не менее Наджибулла проявлял мужество, решительность и последовательность, добиваясь создания коалиционного правительства, в которое входили бы все политические группировки внутри страны и за рубежом. Наджибулла оставлял за собой пост президента и Верховного Главнокомандующего. Посты премьер-министра, председателей верховного суда и народного совета, половина должностей министров, а также посты губернаторов ряда провинций предоставлялись оппозиции. В ходе неофициальных контактов с А. Шахом последнему была предложена должность заместителя министра обороны, однако он это предложение отклонил.

Президент Афганистана Наджибулла в авиационном полку в Баграме (в центре). Четвертый слева М.Я. Овсеенко. 1986 г. (Из архива М.Я. Овсеенко)

Эта довольно перспективная для тех условий программа не устраивала радикальных руководителей оппозиции в Пакистане. Наиболее непримиримым из них был исламский фундаменталист Х. Гульбеддин, сын крупного землевладельца. Сидя в Пешаваре, его сторонники в ходе этой войны ничем не рисковали, но ясно осознавали, что после ее окончания они все будут лишены значительных средств, поступающих из США и других стран. Кроме того, новая политика Кабула не отвечала их амбициозным планам быть первыми в государстве. За годы войны Гульбеддин несколько утратил уверенность в возможности быть лидером всего исламского Афганистана, поэтому, на худой конец, планировал создать государство из трех провинций юго-западной части страны (Нангархар, Кунар, Лагман), заявив при этом: «Хоть маленькое, но свое государство».

«Созрел» к этому времени в качестве государственного лидера и А. Шах, таджик по национальности, сын полковника королевской полиции. Кабул его не прельщал, поскольку, по его словам, это столица пуштунов, и ему там не выжить. В связи с этим он наметил для себя создание автономной республики на севере Афганистана, объединив исконно проживающих там туркменов, узбеков и таджиков. Более того, он уже в то время начал вытеснять из тех районов пуштунов.

Не отвергли многие положения политики национального примирения и эмигрантские круги, в том числе бывший король Захир Шах. Советское правительство отреагировало на новое направление в политике ДРА тем, что сразу же, с 15 по 31 октября 1986 г., вернуло домой шесть своих полков.

В памяти остался вывод первого полка из Кабула. По этому случаю в городе был устроен большой митинг. Улицы столицы были заполнены празднично одетыми людьми всех возрастов. Море цветов украшало город и всех жителей. Никто из них не кричал «Аллах Акбар», а слали добрые пожелания отъезжающему полку. Находясь на трибуне, я был свидетелем этого события. Сверху хорошо было видно, что собравшиеся выражали искренние чувства благодарности нашим военнослужащим за все, что они сделали — в частности, помогли в строительстве ряда хозяйственных объектов, обеспечили мирную жизнь в городах, особенно в Кабуле, за экономическую и гуманитарную помощь.

(Кстати, до города Термеза (Узбекистан) полк сопровождали советские корреспонденты Михаил Лещинский и Фарид Суйфуль-Мулюков. По просьбе Ф. СуйфульМулюкова мною через начальника особого отдела Термезской мотострелковой дивизии была организована их встреча и размещение в гостинице.)

Большой вклад в разработку политики национального примирения внесла оперативная группа министерства обороны СССР во главе с генералом армии Валентином Ивановичем Варенниковым. Хотя новая политика ДРА была принята в 1986 г., декларация о ее применении была опубликована 3 января 1987 г.

Вывод первого полка из Афганистана. Справа: первый — командующий 40-й Армией В.П. Дубынин, второй — министр обороны ДРА генералполковник Мухаммед. Второй слева — М.Я. Овсеенко. Кабул, октябрь 1986 г. (Из архива М.Я. Овсеенко).

По-разному встретили ее руководители бандформирований. Так, согласно «краткой оценке военно-политической обстановки в ДРА» (по состоянию на 14.09.1987 г.) на сторону государственной власти перешло 120 отрядов и групп мятежников общей численностью 6505 человек; протоколы о прекращении боевых действий подписали 140 главарей бандформирований (7070 мятежников) и продолжали вести переговоры с органами государственной власти 315 руководителей отрядов и групп численностью 12 430 человек. Из Пакистана и Ирана за восемь месяцев вернулись более 8150 семей афганских беженцев (около 48,2 тысячи человек). Лидеры других контрреволюционных партий во главе с Б. Раббани (сын муллы, таджик по национальности) заняли выжидательную позицию и несколько замедлили боевую активность.

В оценках инициативы советского руководства о возвращении на родину шести полков и проходящих в Женеве афганопакистанских переговоров оппозиция разделилась на две группировки. Гульбеддин (ИПА) и Саяф (ИСОА)[10] расценивали принятые советским правительством меры как пропагандистские и приняли решение об активизации боевых действий. Суть этой активизации заключалась в их намерении «не дать уйти из Афганистана живым ни одному советскому солдату». Этим они хотели добиться того, чтобы у мировой общественности сложилось мнение, что вывод наших войск обусловлен не укреплением народной власти, а усилением боевой деятельности мятежников. Согласно захваченным в ходе боевых операций документам исламских комитетов, они объявили задачу по активизации захвата в плен советских военнослужащих для использования их в СМИ с целью дискредитации указанного выше решения СССР.

Как показала практика, все эти намерения оппозиции оказались очередным нон-инвестом, ибо по содержанию своему они были невыполнимы. Непонятно: вначале эти радикалы выступали против ввода в их страну советских войск, затем они рассматривали их как «оккупантов» и делали все, чтобы те вернулись домой, а когда это стало реальностью, поклялись затруднить их вывод. Похоже, что этот эмоциональный всплеск был продиктован желанием получить более солидный транш от своих хозяев.