Клятва у знамени - Теодор Кириллович Гладков
Военно-революционный комитет взял власть на Юго-Западном фронте. В приказе № 1 по войскам фронта ВРК хотя и выразил согласие работать в контакте с Украинской радой (это было необходимо, поскольку еще не все рядовые солдаты-украинцы раскусили ее антинародный характер), но безоговорочно и твердо заявил:
«Только власть Совета Народных Комиссаров, ответственная перед Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, является высшей властью в стране, а власть в армии — верховный главнокомандующий т. Крыленко».
Реакционные генералы, еще сохранявшие свои командные посты, не признавали ни Советского правительства, ни его первого главковерха большевика Н. Крыленко, по-прежнему они считались только с приказами никакой реальной властью уже не обладавшей ставки Духонина. Поэтому приказ ВРК включал особый пункт по этому важному вопросу: «Ревком объявляет, что всякое противодействие или неисполнение его распоряжений и распоряжений верховного главнокомандующего будет рассматриваться как преступление против революции и виновные в нем будут привлекаться к ответственности по всей строгости законов революции…»
Как показала жизнь, пункт этот оказался нелишним. Первым заступником старой ставки выступила Центральная рада. Она предложила перевести ставку из Могилева на территорию Украины, в Чернигов или Нежин, где было, как считали украинские националисты, «поспокойнее». Ставка, однако, не успела воспользоваться гостеприимством Центральной рады: она была разгромлена революционными солдатами и матросами, а сам Духонин убит.
Новому коллективному командованию фронта — ВРК — пришлось начать свою деятельность в очень сложной обстановке. Армия разваливалась. Рада и генералы умышленно дезорганизовывали управление соединениями, расформировывали революционные полки и дивизии. В то же время генеральный комиссар С. Петлюра сколачивал гайдамацкие «курени смерти». Из некоторых частей стали таинственно исчезать офицеры, в основном настроенные антисоветски. Потом они объявились у Корнилова и Деникина. Ревком пришел к справедливому выводу, что на старое командование больше полагаться нельзя. Повсеместно началась замена высшего комсостава. Командующим 7-й армией был избран сочувствующий большевикам офицер В. К. Триандафиллов, командиром 12-го армейского корпуса — подполковник большевик Н. Г. Крапивянский. Начальником 6-й кавдивизии стал вольноопределяющийся левый эсер В. И. Киквидзе.
Избрали на командную должность и Кирилла Еремина — он стал командиром телеграфной роты армейского корпуса, сменив на этом посту подполковника графа Шереметьева, ничего не понимающего в области связи, но большого специалиста по всему спиртному — от французского шампанского до бурякового самогона. В этой должности Еремин и прошел рядом с Киквидзе, а затем с его преемником Медведовским всю гражданскую войну.
Следом за фронтовым открылся съезд Особой армии, где Киквидзе также повел за собой делегатов — левых эсеров. И этот съезд полностью поддержал Совет Народных Комиссаров во главе с В. И. Ульяновым-Лениным и признал в качестве верховного главнокомандующего Н. В. Крыленко. Председателем ВРК был избран один из активных участников октябрьского переворота и взятия Зимнего в Петрограде — большевик Григорий Чудновский.
Поняв, что с каждым днем власть уходит у них из рук, контрреволюционные офицеры стали готовиться к вооруженной борьбе. Активизировался и Петлюра: гайдамацкие отряды стали занимать прифронтовые города, в первую очередь узловые железнодорожные станции.
В начале декабря был захвачен и Бердичев, чей малочисленный гарнизон не смог оказать должного сопротивления гайдамакам. Это означало, что Центральная рада фактически начала открытую войну.
Развязывая военные действия, Рада не без оснований полагала, что получит финансовую и военно-техническую помощь Германии, а также стран Антанты. Не случайно в эти самые дни появились в Киеве и установили связь с Генеральным секретариатом их представители: французский генерал Табуи, англичанин Багге, американец Дженкинс, а также главы сербской, бельгийской, итальянской, румынской и даже японской военных миссий.
Контрреволюционная сущность Центральной рады день ото дня становилась все более очевидной для самых широких слоев трудового народа. Киевский Совет первым выпустил воззвание по поводу разгула националистической контрреволюции и призвал свергнуть господство панов по примеру русских братьев: «Настал час, когда и на Украине вся власть должна перейти в руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Украины».
В Киеве, Харькове, Екатеринославе, Одессе, Полтаве, в Донбассе, в селах трудовой люд требовал созыва Всеукраинского съезда Советов и немедленного перехода всей власти в центре и на местах к Советам. Идею созыва Всеукраинского съезда поддержал ЦК большевистской партии, рабоче-крестьянское правительство Советской России и Владимир Ильич Ленин.
Съезд открылся 4 декабря 1917 года в Киеве в здании Купеческого собрания. «Вожди» Рады сделали все, чтобы растворить подлинных посланцев трудового народа Украины в толпе спешно созванных со всех губерний кулаков и подкулачников, националистически настроенной интеллигенции и гайдамацких офицеров. Многие из них заявились в зал полупьяные, демонстративно выряженные в яркие свитки и смушковые шапки, с длинными шлыками, свисающими до плеч, с оружием в руках. Атмосфера в зале была настолько накаленной, что любой инцидент мог привести к прямой физической расправе над большевиками и их сторонниками.
В день открытия съезда Совет Народных Комиссаров обратился к украинскому народу с манифестом, написанным В. И. Лениным, и с ультимативными требованиями к Центральной раде. Советское правительство подтвердило, что оно признает право на самоопределение за всеми народами, которые угнетались царизмом и великорусской буржуазией, вплоть до права этих наций отделиться от России, оно признавало народную Украинскую республику, национальные права и национальную независимость украинского народа без ограничений и безусловно. В то же время Совнарком потребовал от Рады прекратить дезорганизацию общего фронта, пропуск контрреволюционных войск на Дон, Урал и в другие места, разоружение советских войск и т. п.
Поначалу националисты скрыли от народа подлинный текст ленинского манифеста, но распустили о нем по всем базарам невероятнейшие небылицы, дабы только разжечь вражду к Советской России, ко всему русскому. Съезд перенесли в помещение оперного театра, гораздо большее, нежели зал Купеческого собрания. Это нужно было Винниченко и Петлюре, чтобы создать видимость поддержки их позиций еще большей толпой «народных представителей». Оба вождя украинских националистов выступили с лживыми шовинистическими речами. Контрреволюционное сборище в погромном раже одобрило деятельность Центральной рады и приняло ряд воззваний, в которых угрожало «стереть в порошок» большевиков, правительство Советской России, рабочих и беднейшее крестьянство Украины, стремившихся установить власть Советов. Справедливые требования Совнаркома были отвергнуты.
Делегаты Советов отказались принять участие в этой комедии, губительной для интересов пролетариата и беднейшего крестьянства. Они приняли решение: «…покинуть собрание, устроенное политиканами из Центральной рады, и обратиться ко всем трудящимся Украины с разъяснением нашего отношения к этому положению и с решительным протестом против неслыханного насилия украинской буржуазии и ее прислужников из так называемых «социалистов» над полномочными органами революционной демократии
