Владимир Бешанов - Год 1942 — «учебный»
Ударные армии в Красной Армии начали формировать в ноябре 1941 года. Эти оперативные объединения предназначались для разгрома группировок противника на важнейших направлениях и по сравнению с обычными общевойсковыми армиями, как правило, имели больше танков и артиллерии. Личный состав ударных армий по своему положению приравнивался к гвардии, получал повышенные денежные оклады, имел право возвращения в свою часть после ранения и другие льготы.
Свежая 3— я ударная армия, которой командовал генерал-лейтенант М.А. Пуркаев, формировалась в резерве Ставки в конце декабря путем преобразования 60-й резервной. [41] В состав армии входили 23, 33 и 257-я стрелковые дивизии, 20, 27, 31, 42, 45 и 54-я стрелковые бригады, усиленные двумя артполками РГК, тремя дивизионами гвардейских минометов, двумя танковыми, шестью лыжными, четырьмя саперными, одним инженерным батальоном. Всего в армии насчитывалось: 51500 человек, 35 танков, 142 орудия, 347 минометов. Войска Пуркаева должны были наступать почти строго на запад, на Холм, с последующим поворотом на Великие Луки.
4— я ударная, также сформированная в декабре на базе 27-й армии, имела в своем составе 249, 332, 334, 358 и 360-ю стрелковые дивизии, 21, 39, 48 и 51-ю стрелковые бригады, 2 танковых батальона, 2 дивизиона РС, 2 артполка РГК. Армии предстояло наступать на юго-запад, вдоль железной дороги Пено-Андреа-поль — Торопец — Великие Луки с поворотом на юг, перерезая тыловые коммуникации группы армий «Центр». Командармом был назначен бывший командующий Брянским фронтом, специалист по нанесению ударов «перевернутым фронтом», обещавший в сентябре 1941 года разгромить «подлеца Гудериана» и сам месяц спустя разбитый им вдребезги, генерал-полковник А.И. Еременко. Ну да за одного битого двух небитых дают.
Главный артиллерист армии генерал Н.М. Хлебников оставил о Еременко самые хвалебные отзывы:
«Слышал о нем как о горячем человеке, инициативном, любившем первым наносить врагу удар, далее если он обладал значительным превосходством в силах и средствах. Неудивительно поэтому, что Верховный Главнокомандующий В.И. Сталин называл его „драчливым генералом“ и часто посылал его в самые горячие места».
Однако есть по поводу этого прозвища и другие версии. Андрей Иванович слыл известным мордобойцем, любителем, так сказать, кулачного воспитания подчиненных. Вот, к примеру, жалоба члена Военного совета 13-й армии секретаря ЦК Компартии Белоруссии Ганенко на имя Сталина: [42]
«Находясь на передовой линии фронта истекшей ночью, я с генералом Ефремовым вернулись в опергруппу штабарма для разработки приказа о наступлении. Сюда прибыл командующий фронтом Еременко с членом Военного совета Мазеповым, при них разыгралась следующая сцена: Еременко, не спросив ни о чем, начал упрекать Военный совет в трусости и предательстве Родины, на мои замечания, что бросать такие тяжелые обвинения не следует, Еременко бросился на меня с кулаками и несколько раз ударил по лицу, угрожал расстрелом. Я заявил — расстрелять он может, но унижать достоинство коммуниста и депутата Верховного Совета он не имеет права. Тогда Еременко вынул маузер, но вмешательство Ефремова помешало ему произвести выстрел. После этого он стал угрожать расстрелом Ефремову. На протяжении всей этой безобразной сцены Еременко истерически выкрикивал ругательства, несколько остыв, Еременко стал хвастать, что он, якобы с одобрения Сталина, избил несколько командиров корпусов, а одному разбил голову. Сев за стол ужинать, Еременко заставлял пить с ним водку Ефремова, а когда последний отказался, с ругательством стал кричать, что Ефремов к нему в оппозиции и быть у него заместителем больше не может, тем более что он не может бить в морду командиров соединений».
Да уж, «горячим» и «инициативным» человеком был генерал Еременко. Депутат и секретарь ЦК в этом эпизоде тоже хорош! Помнится мне, генерал Гудериан за резкое слово в свой адрес вызвал на дуэль фельдмаршала Клюге — самому Гитлеру пришлось разнимать. Но в Красной Армии давно искоренили все эти аристократические выкрутасы, все по уставу: дали в морду — можешь жаловаться по инстанции.
Общая численность ударной группировки Северо-Западного фронта составляла 122100 человек, более 1000 орудий и минометов, 97 танков. По мнению генерала Е.Г. Семенова: [43]
«Дивизии… были сколочены, хорошо управляемы и полностью укомплектованы личным составом и вооружением. Силы по тому времени были немалые».
Воздушную поддержку обеспечивали две смешанные авиадивизии ВВС фронта и армейская авиация.
У немцев в районе предстоящих действий проходила разграничительная линия между группами «Север» и «Центр». В районе Демянска размещались 5 дивизий 2-го армейского корпуса из состава 16-й армии генерала Буша — против них готовилась отдельная операция; еще 3 дивизии находились в районе Селижарово. Промежуток между этими двумя группами прикрывали лишь 123-я пехотная дивизия и кавб-ригада СС. Резервы силою до двух полков были расположены в районе Андреаполь, Величко. На участке от Залесья до Селища, где намечался удар двух советских армий, немцы имели наименьшую плотность сил, а всего на фронте около 100 км они могли противопоставить войскам Пуркаева и Еременко чуть более трех дивизий и 150 орудий.
Широких наступательных действий Красной Армии на этом второстепенном направлении противник не ожидал. Он в принципе считал невозможным действия крупных масс в этом районе. Условия для наступления действительно были очень тяжелыми. Леса, болота со множеством больших и малых озер занимали девять десятых площади. Дорожная сеть была развита очень слабо; далее летом маневрирование здесь войсками являлось крайне проблематичным делом. А в январе 1942 года среднесуточная температура воздуха достигала минус 35-40 градусов, морозы перемежались обильными снегопадами, глубина снежного покрова составляла 70-100 см, почти полностью исключая передвижение войск, особенно техники, вне дорог.
Наиболее ценными спецподразделениями в таких условиях являлись лыжные батальоны, которых у немцев не было. Однако в силу специфического «рассейс-ко-огульного» подхода к их формированию фронтовые командиры с удивлением порой узнавали, что прибывший в их распоряжение батальон лыжников состоит сплошь из чистокровных азиатов, лыж никогда в жизни не видевших. [44] Вот и в 4-йударной: «…лыжный батальон прибыл без лыж, растеряв их по дороге». На соседнем фронте генерал Ф.И. Голиков тоже получил пять лыжных батальонов, но «ходить и вести бой на лыжах они не умели».
Другой проблемой выступала косность мышления советского высшего генералитета, стремившегося наступать везде и сразу, что приводило к равномерному распылению сил и средств по всему фронту. Так, командующий 4-й ударной армией предложил прикрыть второстепенные участки небольшими заслонами, а максимум сил и средств, глубоко их эшелонировав, бросить на Пено — Андреаполь — Торопец. С одной стороны, здесь пролегала единственная большая дорога, к тому же расчищенная противником, с другой — такое построение армии позволяло постоянно наращивать удар за счет выдвигаемых из глубины вторых эшелонов и резервов: Еременко уже имел горький опыт командования фронтом, когда германские ударные группировки легко разрезали его растянутую в нитку оборону.
