Дина Верни: История моей жизни, рассказанная Алену Жоберу - Ален Жобер
(ДВ) Плохо. Благодаря одной газетной статье я в одночасье стала знаменитой, потому что подарила Майолю желание вернуться к скульптуре. Статья появилась через какое-то время после моей поездки к Майолю. Отец был недоволен. Тогдашние выходцы из России были пуританами, и то, что его не предупредили, что он не давал разрешения, отца огорчило. Но как только он встретился с Майолем, все чудесным образом разрешилось. Отец не просто дал свое согласие, но и вел с ним приватные разговоры. Они оба были образованными людьми, беседовать друг с другом было для них большим удовольствием. Отец говорил об Овидии, как если бы тот только что вышел из мастерской. Аристид Майоль был счастлив найти такого собеседника.
Майоль хорошо разбирался и в современной литературе. Ему, например, нравился румынский писатель Панаит Истрати. Отец был знаком с Панаитом, но, как ни парадоксально, именно Майоль первым открыл для меня творчество Истрати, которое меня удивило и очаровало.
(АЖ) Чем заполнен день натурщицы? Он должен быть ужасно долгим и скучным.
(ДВ) Вовсе нет. Сначала это три часа позирования. Майоль, который действительно был гениальным изобретателем и умельцем, смастерил для меня пюпитр. Я готовилась к занятиям или читала книги – поэтому в его скульптурах я очень часто со склоненной головой. Как только я заканчивала позировать, мы разговаривали. Это было очень увлекательно.
(АЖ) Что вы почувствовали, когда, после того как вы стали знаменитой моделью, ваши ягодицы, ваши груди были размножены и их можно было видеть везде? И другие художники тоже изображали вас «в костюме Евы»? И в позах, когда женщина отдается, иногда похотливых. Как тогда воспринимается собственное тело?
(ДВ) Никак! Иначе можно сойти с ума. Знаете, иногда люди спрашивают: «Что вы чувствуете, когда видите себя такой в музеях? Это же вы!» Так вот, нет – это не я, это он! Я – это абстракция. В конечном счете я просто предлог. Именно так нужно смотреть на эти вещи. Но интересно участвовать, создавать. И, что очень забавно, ни Майоль, ни Матисс, ни еще кто-то никогда не видел, чтобы позировала студентка. Позируют другие женщины: танцовщицы, швеи, работницы… Натурщицы – это очень порядочные, хорошие женщины. В Италии была целая деревня натурщиков и натурщиц, профессия передавалась от отца к сыну и от бабушки к внучке. Именно там находил свои модели Коро. Не знаю, существует ли она сегодня. Целая деревня! Нет-нет, быть натурщицей – это таинство, это замечательно.
(АЖ) И предмет гордости, нет?
(ДВ) Большой гордости! Это другой мир. Но я не была профессиональной натурщицей. Существуют ведь и профессиональные модели. Я знала натурщицу, которая позировала Родену. Очень старая дама, совершенно изумительная – она продолжала позировать в художественных школах.
Брассай: Майоль за работой в своей мастерской в Марли-ле-Руа, 1936 г.
(АЖ) Как в то время строилась ваша работа с Майолем?
(ДВ) Значит, я повстречалась с Майолем в 1934 году. С этого времени были сделаны рисунки, разумеется, в одежде, а также головки на фресках. Майоль заинтересовался этой техникой и начал работать в ней, осваивая ее с директором Парижской школы изобразительных искусств Унтерштеллером. В 35-м по-прежнему были головы, лица… В конце концов это я ему сказала: «Майоль, не бойтесь попросить меня снять одежду. Я состою в Обществе друзей природы, для моего поколения это нормально. Обнаженность – это чистота. Мюссе написал: „Все по-настоящему прекрасные сердца не скрывают свою красоту“». Майоль был робким, замкнутым, но он много читал. Он был тронут этой фразой Мюссе. И мы начали работать по-настоящему. Майоль никогда не бросал живопись. Он написал с меня несколько картин, в которых чувствуется некоторое влияние Курбе.
В основном он делал с меня рисунки. В семьдесят три года Майоль уже не занимался скульптурой. Но, как я вам говорила, со мной он вернулся к скульптуре и создал несколько монументальных статуй.
(АЖ) А как складывалась ваша личная жизнь в те времена?
(ДВ) Конечно, у меня была своя жизнь. Работа натурщицы была лишь частью этой жизни. В двадцать лет, в 1939-м, я вышла замуж за Сашу Верни, которого я знала с четырнадцати лет. Он был русским, как и я, его корни тоже из Одессы. Он начинал как учитель. Мы вместе исходили массу дорог, спали в палатках и участвовали во множестве мероприятий под открытым небом, что нас тогда увлекало. Потом он захотел стать ветеринаром. Пошел учиться в Школу Мезон-Альфор. Началась война, его мобилизовали. Потом, после Освобождения, Саша передумал. И стал одним из первых студентов новой киношколы, Высшей школы кинематографии (IDHEC), вместе с Аленом Рене и другими. И, как вы знаете, он стал кинооператором, а затем оператором-постановщиком. Саша снимал многие фильмы Алена Рене, в том числе его первый полнометражный фильм «Хиросима, любовь моя», а также работал с такими режиссерами, как Крис Маркер, Аньес Варда, Луис Бунюэль, Маргерит Дюраc и многими другими.
Пьер Жаме: Дина и Саша Верни в Ла-Рош-Гюйон (деп. Валь-д’Уаз), 5 июня 1938 г.
А я была активисткой, пела, играла в группе «Октябрь». И потом, у меня возникали всякие мысли, которые очень забавляли Майоля. Некоторые он не разделял. В частности, мои взгляды на сюрреалистов. Хотя он не любил реальность. Говорил: «Сюрреализм – вот реальность». Он терпеть не мог реальность. Любимым поэтом Майоля был Рембо. А он читал все, от Вергилия до Бодлера. Слушал Баха, Рамо, Куперена, Моцарта, но и джаз тоже слушал. Майоль был человеком очень образованным, очень утонченным. Я как-то подсунула ему Лотреамона, и Аристид в него просто влюбился. Есть фотографии [Гастона] Каркеля, на которых он читает «Песни Мальдорора». Майоль умер, читая Лотреамона!
(АЖ) А вы позировали для других?
(ДВ) В 38-м и 39-м я позировала для Шарля Деспио. Это большой скульптор, который, к сожалению, не получил должного признания. Я очень любила Деспио и его жену. Такая анархистка, она была из рабочих. Художников в начале карьеры обычно содержат жены. Мадам Матисс продавала шляпки. Мадам Майоль познала и голод, и холод, это была образцовая жена. А мадам Деспио была рабочей. Она говорила мне: «Я долго ждала, детка, чтобы купить себе платье из черного шелка. А теперь я его не снимаю». Я позировала Деспио только для рисунков. Майоль не любил делиться своими натурщицами. Рисунки еще куда ни шло, но он бы пришел в ярость, если бы я слишком часто позировала для Деспио. Он делился мною по-настоящему лишь со своими ближайшими друзьями, Боннаром и Матиссом. Я вам еще расскажу об этом.
Мой муж был писаным красавцем. Он позировал для рекламы «Орикост»[27]. Кстати, в качестве модели он пользовался
