Геннадий Трошев - Чеченский излом. Дневники и воспоминания
Народы Северного Кавказа, сохранившие патриархально-родовой строй, оказались в свое время присоединенными к России насильственным путем. Затем последовала ломка вековых устоев, традиций, экономического уклада жизни этих народов в целях имперской стабильности или строительства социализма. И эта ломка, к сожалению, представлялась руководству государства единственно верным средством в решении национальных конфликтов.
Однако такая негибкая политика центра зачастую приобретала на местах сопротивление вплоть до вооруженной борьбы. Причем своего пика эта борьба достигала в тот момент, когда центральная власть испытывала серьезные проблемы в руководстве регионами.
Так было в период революции, Гражданской войны, в годы Великой Отечественной войны.
Это, к несчастью, произошло и в годы распада СССР.
То ли к счастью, то ли к несчастью, но в кризисные 90-е годы я оказался не только свидетелем, но и активным участником политической разборки метрополии со своей национальной окраиной. Я многое бы отдал, лишь бы мои современники не знали никогда, что такое вооруженная смута в стране.
Глава 2
Новейшая история: смута
Волчий оскал
Маховик беспредела, пропитанного национализмом, вовсю начал раскручиваться в Чечне. Пик его выпал на начало 90-х годов, когда к власти пришел Джохар Дудаев. И вовсе не случайно площадь Ленина и аэропорт в Грозном были названы в честь шейха Мансура. В любом удобном и не совсем удобном случае это имя стало выдвигаться напоказ как символ сопротивления всему русскому, всему российскому.
Отдавая должное личности шейха Мансура, нельзя не отметить, что для своего времени он был довольно широко образован, пользовался большим авторитетом среди местного населения, обладал немалыми организаторскими способностями. Народ пошел за ним. Уже в 70-х годах XVIII столетия, то есть за 200 лет до запуска в оборот идеи «добровольного вхождения Чечни в состав России», он вступил в войну с царскими войсками и несколько сражений даже выиграл.
Кстати, об идее «добровольного вхождения». Насколько героична, настолько и трагична история чеченского народа. Известно, что объединителем различных племен и народов в единое централизованное Российское государство волею истории было Московское княжество, ставшее затем царством, а потом и могучей империей. Однако в конце 70-х — начале 80-х годов, с благословения ЦК КПСС, в пропагандистский оборот была запущена идея «добровольного вхождения» в состав России народов, населявших к этому времени ее территорию. Но даже по школьным учебникам очевидно, как «добровольно» входило в состав России, скажем, Казанское ханство или Западно-Сибирское ханство. Менее известно, насколько «добровольно» входила в состав России Чечня. Менее известно об этом потому, что здесь завоевательной политике русского царизма было оказано, пожалуй, самое ожесточенное и длительное по времени сопротивление.
Но вернемся к шейху Мансуру. Существует предание о том, что в одном из сражений с царскими войсками в районе селения Алды он пленил юного корнета, ставшего затем блистательным генералом, героем Бородина, — князя Багратиона. Пленил. И по молодости лет отпустил.
Однако долго противостоять более многочисленной, более организованной, более вооруженной русской армии шейх Мансур не мог. И ушел в районы западного Кавказа. Там, в осажденной крепости Туапсе, он был пленен и закончил жизнь в казематах Шлиссельбургской крепости. Существует предание, что сама Екатерина Великая не могла отказать себе в удовольствии лицезреть этого знаменитого горца.
Некоторые советские историки пытались представить его как революционера. С этим вряд ли можно согласиться. Но народным героем он был несомненно. Все дело лишь в том, что те, кто поднимал на щит его имя (в совершенно иных политических обстоятельствах), оказались неспособными понять, что имя принадлежит истории. Кстати, именно в это время, когда поднялась мутная пропагандистская волна за выход Чечни из состава России, в газете «Голос Чечни» была опубликована статья учителя сельской школы. В ней он, обращаясь к ревнителям независимости, писал: «Не забывайте, что под вами земля, над вами небо, а вокруг Россия»…
В конце 80-х — начале 90-х годов я проходил службу в Германии. За событиями, происходящими на родине, следил в основном по газетам и телевизионным программам. Но когда в 1994 году оказался на Кавказе, мне не раз доводилось встречаться с людьми, которые находились в эпицентре событий начала 90-х. Они рассказали мне многие факты, о которых порой умалчивали центральные телевизионные каналы и газеты. И хотя о Чечне периода 1991–1995 годов говорилось много, мне все же хочется поделиться с читателями мнением людей, которых давно хорошо знаю и которым доверяю.
Среди них — Федор Павлович Боков, доктор исторических наук, преподаватель Грозненского университета, проживший в Грозном с 1952 по 1994 год. Вот что он мне поведал в одном из наших разговоров.
«Весной 1992 года на Северный Кавказ прибыл Президент России Б. Ельцин в сопровождении своей прочной опоры — демократов первого поколения Старовойтовой, Бурбулиса и других приближенных к нему господ. Мне довелось его послушать на митингах, сначала во Владикавказе, а затем в Назрани. Общие фразы, рассчитанные на дешевый эффект, и не более того. Зато в Грозном, выступая перед чеченской и ингушской интеллигенцией, он ко всему прочему озадачил аудиторию следующим пассажем: «Здесь я должен заявить, понимаешь, что мы всячески будем поддерживать казачество, которое всегда было надежной опорой России в ее борьбе, понимаешь, со всякими там инородцами».
Ему невдомек было, что выступает он перед потомками тех, кого в царской России презрительно называли инородцами. Ему невдомек было, какую реакцию в душах этих людей вызовет этот его ляп. Но этот просчет — мелочь по сравнению с безоглядной, безответственной, ничем не оправданной поддержкой руководством России того периода (1991–1993 годы) абсолютно бездарного политика (если его вообще можно назвать таковым) генерала Д. Дудаева, что в конечном итоге привело к роспуску Верховного Совета республики и, превращению бывшего советского комдива в неподконтрольного никому узурпатора. Какой из Д. Дудаева политик — говорят сами за себя некоторые факты.
Летом 1993 года, когда уже четко обозначилась линия на выход Чечни из состава России, когда уже вовсю звучали автоматные очереди, но еще продолжались различного рода съезды, конференции, митинги и т. п., в Грозном, в здании республиканского драматического театра, состоялось собрание чеченской интеллигенции. Мне довелось на нем присутствовать. Говорили, за редким исключением, на русском языке. Вел его доктор исторических наук, профессор Ж. Гакаев, к этому времени уже весьма поднаторевший в умении служить одновременно нескольким господам, получая при этом определенные политические дивиденды. Центральной же фигурой и президиума, и собрания вообще, как мне представляется, был доктор химических наук, профессор, директор Научно-исследовательского института нефти и химии Саламбек Хаджиев. Когда ему было предоставлено слово, он вышел на трибуну и рассказал интересную историю.
