Александр Соскин - Лев Яшин. Легендарный вратарь

Он так и объяснял: «Я всегда ценил подсказ. Да и как же иначе? В быстрых сменах ситуаций защитник, желая подстраховать партнера, иногда невольно теряет из виду своего подопечного. Мне же, стоящему сзади, все видно как на ладони – вот и приходится подсказывать. Ребята понимают, что мое вмешательство вызвано интересами дела, а отнюдь не желанием кого-то укорить, и поэтому всегда реагируют сразу…»

Управлению голосом Яшин придавал такое значение, что во избежание опоздания со своим громогласным сигналом сам укорачивал прозвища, которые по обыкновению придумывались в любой команде почти каждому игроку. Массивного Владимира Глотова динамовские остряки прозвали Бамбино, что в переводе с итальянского значит «малыш». Но если так окликать своего защитника, Яшин мог потерять драгоценные доли секунды. И он сократил Бамбино до Бомбы – ребятам понравилось не меньше, тоже соответствовало облику… А вот левого крайнего Валерия Фадеева за сходство с неким киноперсонажем кто-то нарек Пал Палычем. Но Яшину для дела было удобнее производное – Пашка, это прозвище и привилось.

Чаще всего переиначивать прозвища не приходилось, потому что во многих случаях изобретал их сам – отрывистые, короткие, совсем незлые. Ему и в голову не могли прийти обидные Овчарка, Колун или Автоген, их придумали в разное время другие. А Яшину были ближе ласкательные обращения. Когда его друг Владимир Шабров, он же Шабер, переигрывал известного спартаковского защитника Юрия Седова, слух победителя ласкало яшинское Шабрик. Ценилась и его меткость. Своего молодого подопечного, длинного и тощего Толю Коршунова называл Слега, потом Шнур, оно и закрепилось.

Покрикивавший на поле Яшин не был понят и даже осужден… собственной женой. Он очень прислушивался к Валентине, всегда после игры спрашивал, если она присутствовала:

– Ну, как я тебе?

– Ничего, только ноги кривые, – как-то пошутила Валентина. Смотрит, в следующем матче ее Лева как-то переминается с ноги на ногу, придирчиво разглядывает себя сверху вниз – кривизну ног исправляет… Но когда сделала замечание, что голосит на весь стадион, терпеливо объяснял, почему так себя ведет.

– Это же неприлично – громко кричать…

– Приходится, иначе не будут шевелиться.

Это вынужденное объяснение, конечно, не покрывает все резоны шумного поведения вратаря. Голосовые связки Яшина, даже без всего остального вратарского арсенала, крепили и тактические связи, и командный дух. Крепили настолько, что стали отдельным, самостоятельным достоянием «Динамо» и сборной. Недаром динамовский капитан 60-х Виктор Аничкин вовсе не для печати, а в частной беседе, то есть без дипломатии, так отзывался о 38-летнем вратаре, игра которого, казалось, теряла прежний блеск: «Может быть, Лева уже не тот, но каждый из нас прямо-таки кожей ощущает эффект его присутствия на поле. Его постоянные окрики и подсказки стали настолько привычны, что придают дополнительные силы и уверенность. Лев еще очень нужен нам!»

С легкой руки Яшина «немые» вратари переводятся вообще, в чрезвычайной сутолоке сегодняшних матчей таким места на поле нет – они обречены, как обречены вратари надрывные, а тем более слабо разбирающиеся в полевой обстановке.

Вратарь «Локомотива», а позже «Динамо» Сергей Овчинников на «круглом столе» в редакции газеты «Спорт-экспресс» был категоричен:

– Не тот вратарь хорош, кто по «девяткам» прыгает, а тот, кто правильно строит оборону.

– То-то вы в игре никогда не умолкаете…

– Меня еще в детстве учили: Лев Иванович Яшин половину атак срывал одним подсказом. Собственно, и моментов у его ворот было меньше, и били ему реже.

Не успел «Спорт-экспресс» 22 июля 2005 года опубликовать стенограмму «круглого стола», как в очередном репортаже на НТВ всезнающий комментатор Василий Уткин выразил недоверие реплике Босса, будто Яшин срывал атаки одним подсказом, найдя в этих словах «элементы фольклора». Половину не половину атак – подсчитать невозможно, но не хватит Уткину воображения представить себе, насколько часто и эффективно они действительно обезвреживались посредством своевременной команды, которая «пришпиливала» своего защитника к подопечному и предопределяла успешный отбор. Так что в фольклор вошла чистая правда.

Открою небольшой авторский секрет: в немалой степени потому я и насыщаю текст свидетельствами и оценками партнеров Яшина, чтобы у скептиков не было ощущения, что их кормят байками. Хотя и участникам событий можно точно так же не верить, как Овчинникову (которого, кстати, учили люди, игравшие рядом с Яшиным и старавшиеся передать его бесценный опыт, тот же Геннадий Гусаров), но тут уж ничем помочь не могу. Правда, в чем-то понимаю: если Фома неверующий привык каждую неделю лицезреть на наших стадионах массу примитивных игроков, трудно вообразить, что его бедная страна когда-то знала и других, искусных и вдохновенных, удивлявших весь необъятный футбольный мир.

Разговорный жанр высвечивал Яшина по-разному. Он пришел в футбол человеком молчаливым. Голосистым мало-помалу становился на тренировках и особенно в игровой обстановке. Но, видно, непрерывные разговоры на поле так утомляли, что, покидая стадион, он зачастую снова погружался в молчание. Иногда даже казался замкнутым, но это не замкнутость, а вратарская привычка к концентрации, внутренней тишине – тонкое наблюдение Александра Нилина. Ко всему прочему Яшин не любил пустой болтовни, высказывался по делу, схватывая суть удивительно точно, так что по обыкновению его слово, за которое привык отвечать, звучало для окружающих достаточно веско, чтобы прислушиваться и чаще всего соглашаться.

С первых же, поначалу случайных обменов репликами, а это было в начале 60-х, не говоря уже о более плотном общении последующих лет, Яшин подкупал меня свободной, раздумчивой, а потому несколько замедленной манерой собеседования. Проникновение в суть самых непростых проблем подчеркивалось убедительным подбором слов, лишенным всякой казенщины.

Футболисты тех времен наслушались немало ироничных шуточек и издевательских реплик о своей обделенности интеллектом. В ходу была поговорка: «В семье три брата – два умных, третий футболист». Но верно заметил покойный поэт, в прошлом профессиональный футболист, Александр Ткаченко, что в футболе и не нужны Сократы – только энергию могли отвлечь от дела, ведь ее запас не безграничен.

Обычному зрителю, и мне в том числе, вообще-то все равно, принадлежит бомбардир, дриблер, вратарь к образованным людям или нет, лишь бы играл в наше удовольствие. Да и стыдно упрекать детей войны, вставших к станку вместо того, чтобы сидеть за партой, полуголодных и вымотанных, в недополученное™ образования и недостаточной начитанности – разве тогда было до книжек? К тому же футболисты, с которыми, например, я был знаком, не производили впечатления уступавших в развитии обычным людям. Если удавалось вызвать доверие, это были вполне сносные собеседники, а некоторые на фоне бытовавших слухов просто сражали неординарным мышлением. Начиная с Яшина.