Валерий Демин - Лев Гумилев
10
Когда Лев впервые услышал от матери о Пушкине, первое, что он спросил, было: «А что, он лучше писал, чем даже папа?»
11
Сохранилось письмо 17-летнего Льва, из которого видно, какие философские вопросы они тогда обсуждали: Кант, интуитивизм, этические и эстетические проблемы. (Здесь же Лев сообщает о своем увлечении поэзией Александра Блока и Велимира Хлебникова.)
12
Исследователи не без основания отмечают, что Н. Н. Пунин, будучи одно время даже заместителем наркома просвещения А. В. Луначарского, написал (и опубликовал) на Николая Гумилёва фактический донос, послуживший в конечном счете одной из причин его преследований. См.: Лавров С. Б. Лев Гумилёв: Судьба и идеи. СПб., 2000. С. 54—55.
13
В следственном деле поэта зафиксированы также следующие его показания, касающиеся чтения стихотворения, в конечном счете стоившего Мандельштаму жизни: «Лев Гумилёв одобрил вещь неопределенно-эмоциональным выражением, вроде "здорово", но его оценка сливалась с оценкой его матери Анны Ахматовой, в присутствии которой эта вещь была ему зачитана».
14
Вообще-то это был второй арест Льва Гумилева. В первый раз его забрали случайно на квартире известного востоковеда В. А. Эбермана, куда студент пришел, чтобы показать свои переводы с арабского языка. Здесь его арестовали вместе с хозяином и всеми его гостями, продержали в заключении девять дней и отпустили, не предъявив никаких обвинений.
15
Сохранены особенности стиля автора
16
Так называемые «блатные романы» (с ударением на первом слоге) — один из распространенных жанров тюремного фольклора. Особой популярностью пользовались романы, имевшие политическое содержание: например, о ленинградском диктаторе Зиновьеве, у которого ловкий вор Васька Немешаев украл из-под носа «именного коммунистического козла с золотыми рогами». Уже в зрелые годы и в старости Лев Николаевич во время дружеского застолья иногда развлекал присутствующих подобными байками.
17
К этим стихам спустя почти полвека Лев Николаевич сделал следующее примечание: «Забавно, что сюжет неисчезающей тени возник у мамы и у меня одновременно и параллельно. Когда мы встретились в 1945 году, это удивило нас обоих».
18
А. А. Вознесенский — родной брат выдающегося политического деятеля, члена политбюро ЦК ВКП (б) Николая Алексеевича Вознесенского (1903—1950). Оба проходили и были расстреляны по сфабрикованному «ленинградскому делу». В лагерях Л. Н. Гумилёв встретился» подружился с сыном своего бывшего ректора – Леонидом Александровичем Вознесенским, в будущем известным ученым-экономистом и политическим обозревателем на телевидении.
19
Поразительная подробность: Гумилёва изгнали из Института востоковедения на основании специального решения Президиума Академии наук СССР, который подобным образом поспешил отреагировать на августовское постановление ЦК ВКП (б).
20
Любопытно взглянуть сегодняшними глазами на сей бюрократический документ, подписанный главврачом и председателем месткома, от которого в полном смысле слова зависела судьба человека: «Дана Л. Н. Гумилёву в том, что он работает в психиатрической больнице им. Балинского в должности библиотекаря с 7.II.1948 г. по настоящее время; к работе относится внимательно, проявляет инициативу и выполняет общественную нагрузку».
21
Марьяна вышла замуж за Алексея Козырева — геолога и брата Николая Козырева. С обоими Л. Н. Гумилёв на протяжении многих лет поддерживал дружеские отношения.
22
В частном разговоре с будущим академиком Александром Михайловичем Панченко (1937-2002) Гумилёв вспоминал, как он узнал о смерти Сталина: «Я [тогда] работал в библиотеке и урывками писал свою книгу "Хунну". Кто-то вошел и сказал, что умер Сталин. Я был очень увлечен и махнул рукой: идите скорбите, идите скорбите <…>».
23
Его мать — Анна Ахматова — говорила по этому поводу: «Мы всю молодость провели в смешанном русско-еврейском обществе». Так было и потом. Вместе с тем на сей счет у Гумилёва было и свое особое мнение. Он утверждал: евреи – народ очень крепкий: в Европе они смогли выдержать испанскую и провансальскую инквизиции, немецкие гонения; в Азии, в Персии, выдержали гонения после Маздака, к которому они примыкали. В России же им удалось создать особую популяцию среди русских, особый тип, для которого все традиционно российское – чуждо.
24
В 1990-х годах, когда стали доступными архивы КГБ, исследователи жизни и творчества Ахматовой попытались установить истину в этом непростом вопросе. Оказалось, что подозрения Анны Андреевны (а значит, и Льва Николаевича) не имеют под собой никаких оснований.
25
В свою очередь Птица звала Льва — Лю, Люль, Люшенька.
26
После трех десятилетий проживания в Фонтанном доме, ставшем владением Института Арктики, А. А. Ахматова была переселена в коммунальную квартиру на улице Красной Конницы, дом. 4. Вместе с ней переехали Ирина Пунина и дочь последней от первого брака — Анна Каминская. Что касается Николая Пунина, отца Ирины и бывшего гражданского мужа Ахматовой, то его судьба после войны сложилась трагично. Как и Лев Гумилёв, он оказался в лагере для инвалидов в Абезе (Республика Коми) и там скончался, не дождавшись освобождения и реабилитации.
27
Никто, кроме Анны Андреевны, тогда не знал, что знаменитый нынче и не раз опубликованный этот рисунок — лишь один из серии ее откровенных изображений. Она никогда бы не выставила на всеобщее обозрение собственную наготу, а потому уничтожила наброски Модильяни еще в Париже. Ахматова, однако, не могла даже предположить, что несколько рисунков в стиле «ню» остались у ее возлюбленного Амедео. После его смерти они перешли в собственность одного из коллекционеров и лишь спустя несколько десятилетий стали достоянием европейской общественности: выставлялись на выставках и печатались в альбомах, посвященных Модильяни, под фривольным названием «Обнаженная с котом». Существует вполне правдоподобная легенда, что одно из сохраненных писем Амедео стало причиной разрыва и развода Анны Ахматовой и Николая Гумилёва, случайно обнаружившего это письмо, неосторожно оставленное в книге в качестве закладки (см.: Носик Б. Анна и Амедео: История тайной любви Ахматовой и Модильяни, или Рисунок в интерьере. М., 1997).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});