Юрий Данилов - Великий князь Николай Николаевич

Послѣ обѣда, къ которому мы оба были приглашены Государемъ и который, въ обстановкѣ прибытія поѣзда, показался намъ крайне тягостнымъ, я поспѣшилъ уѣхать въ городъ въ штабъ; генералъ же Рузскій остался у Царя для болѣе подробной бесѣды о сложившейся обстановкѣ. — Въ теченіе надвигающагося вечера я дважды заѣзжалъ на вокзалъ: одинъ разъ съ телеграммой генера-

ла Алексѣева на имя Государя, въ которой излагалась просьба о дарованіи странѣ отвѣтственнаго министерства, съ М. В. Родзянко во главѣ, и другой разъ, съ извѣщеніемъ, что ст. Луга — въ рукахъ возставшихъ, что дѣлало уже невозможнымъ безпрепятственное направленіе Императорскаго и свитскаго поѣздовъ на сѣверъ.

Поздно вечеромъ вышелъ отъ Царя главнокомандующій. — Онъ казался очень утомленнымъ и кратко сообщилъ мнѣ о согласіи Государя на министерство Родзянко, отвѣтственное передъ законодательными учрежденіями. Неразрѣшеннымъ оставался лишь вопросъ о порядкѣ назначенія министровъ: иностранныхъ дѣлъ, военнаго и морского, которыхъ Государь желалъ оставитъ не связанными съ остальнымъ кабинетомъ.

— Я надѣюсь, что это удовлетворитъ возставшихъ, — добавилъ въ концѣ своей бесѣды Н. В. Рузскій.

Однако, изъ ночной бесѣды послѣдняго по прямому проводу съ М. В. Родзянко выяснилось, что къ тому времени революціонныя требованія въ столицѣ стали гораздо обширнѣе. «Грозныя требованія отреченія въ пользу сына, при регентствѣ Михаила Александровича, передавалъ предсѣдатель Государственной Думы, становятся вполнѣ опредѣленными»...

Въ 10 часовъ утра 15-го марта главнокомандующій вторично посѣтилъ Государя и передалъ ему содержаніе своей ночной бесѣды съ Родзянко. — Во время этой бесѣды генералу Рузскому была передана присланная ему циркулярная телеграмма изъ Ставки отъ генерала Алексѣева ко всѣмъ главнокомандующимъ, не исключая и Великаго Князя Николая Николаевича, въ которой начальникъ штаба Государя высказывался, подобно Родзянко, въ пользу отреченія. Генералъ Алексѣевъ просилъ главнокомандующихъ, въ случаѣ ихъ согласія съ его мнѣніемъ, телеграфировать ихъ ходатайства объ отреченіи непосредственно Его Величеству.

Въ виду содержанія этой телеграммы, Царь согласился съ мнѣніемъ Н. В. Рузскаго объ отсрочкѣ окончательнаго рѣшенія до полученія соотвѣтственныхъ отвѣтовъ.

Вскорѣ отъ генерала Алексѣева поступила новая телеграмма иа Высочайшее имя, въ которой дословно передавались отвѣты отъ главнокомандующихъ Кавказскаго, Юго-Западнаго и Западнаго фронтовъ, являвшіеся, въ сущности, ходатайствами объ отреченіи.

Великій Князь Николай Николаевичъ телеграфировалъ:

«Генералъ-адъютантъ Алексѣевъ сооогцаетъ мнѣ создавшуюся небывало роковую обстановку и проситъ меня поддержать его мнѣніе, что побѣдоносный конецъ войны, столь необходимый для блага и будущности Россіи и спасенія династіи, вызываетъ принятіе сверхмѣры.

Я, какъ вѣрноподданный, считаю по долгу ирисяги и по духу присяги, необходимымъ колѣнопреклоненно молить Ваше Императорское Величество спасти Россію и Вашего Наслѣдника, зная чувство святой любви Вашей къ Россіи и къ нему.

Осѣнивъ себя крестнымъ знаменіемъ, передайте ему — Ваше наслѣдіе.

Другого выхода нѣтъ. Какъ никогда въ жизни, съ особо горячей молитвой молю Бога подкрѣпить и направить Васъ. Генералъ-адъютантъ Николай».

Нѣсколько позднѣе были получены телеграммы отъ главнокомандующаго Румынскимъ фронтомъ и командующаго Балтійскимъ флотомъ вице-адмирала Непенина.

Адмиралъ Непепинъ писалъ: «Съ огромнымъ трудомъ удерживаю въ повиновеніи флотъ и ввѣренныя мнѣ войска... Если рѣшеніе не будетъ принято въ теченіе ближайшихъ же часовъ, то ото повлечетъ за собою катастрофу съ неисчислимыми бѣдствіями для нашей Родины».

.Здѣсь важно отмѣтить, что и Временнымъ Комитетомъ Членовъ Государственной Думы, Ставкой и главнокомандующими фронтами- вопросъ объ отреченіи Императора Николая ІІ-го( трактовался во имя сохраненія Россіи и доведенія ею войны до конца, не въ качествѣ насильственнаго акта, или какого либо революціоннаго «дѣйства», а съ точки зрѣнія вполнѣ лойяльнаго совѣта или ходатайства, окончательное рѣшеніе по которому должно было исходить отъ самого Императора. Такимъ образомъ, нельзя упрекать этихъ лицъ, какъ это дѣлаютъ нѣкоторые партійные дѣятели, въ какой либо измѣнѣ или предательствѣ. Они только честно и откровенно выразили свое мнѣніе, что актомъ добровольнаго отреченія Императора Николая ІІ-го отъ престола могло быть, по ихъ мнѣнію, обезпечено достиженіе военнаго успѣха и дальнѣйшее развитіе русской государственности.

Если они ошиблись, то въ этомъ едва ли ихъ вина.

Генералъ Рузскій, собираясь съ этими телеграммами къ Царю и намѣреваясь присоединиться къ нхъ содержанію, просилъ также сіюнкъ ближайшихъ сотрудниковъ — меня, какъ начальника штаба, и генерала Саввича — главнаго начальника снабженій армій и тыла фронта, не видѣвшихъ также иного исхода для успокоенія страны и возможности доведенія войны до конца, присутствовать прп докладѣ, для подкрѣпленія нашимъ мнѣніемъ его доводовъ. — «Государь уже освѣдомленъ о томъ, что я пріѣду съ Вами...? — сказалъ Н. В. Рузскій

8. Историческія минуты отреченія. Назначеніе Великаго Инязя Н. Н. вновь Верховнымъ Главнокомандующимъ Русской Арміей.

Императоръ Николай встрѣтилъ насъ въ томъ же зеленомъ салонѣ своего вагона-столовой. Онъ казался спокойнымъ, но былъ нѣсколько блѣднѣе обыкновеннаго: видно было, что онъ провелъ большую часть ночи безъ сна. Одѣтъ онъ былъ въ той же темносѣрой черкескѣ, съ кинжаломъ въ серебряныхъ ножнахъ на поясѣ.

Усѣвшись у небольшого четыре угольна го стола, Государь сталъ внимательно слушать Н. В. Рузскаго. Послѣдній, сидя противъ Императора, медленнымъ голосомъ сталъ докладывать о всемъ происшедшемъ за истекшіе часы и дойдя до телеграммы генерала Алексѣева съ отвѣтными ходатайствами старшихъ войсковыхъ начальниковъ просилъ Государя лично ознакомиться съ ихъ содержаніемъ.

Затѣмъ Н. В. Рузскій, отчеканивая каждое слово, сталъ излагать свое собственное мнѣніе, клонившееся къ выводу о невозможности для Государя принять какое либо иное рѣшеніе, кромѣ того, которое подсказывалось совѣтами запрошенныхъ лицъ. — Въ концѣ своего доклада главнокомандующій просилъ выслушать и наше мнѣніе.

Мы съ генераломъ Саввичемъ, остававшіеся во все время этой сцены стоя, подтвердили въ общемъ мнѣніе, намѣченное предсѣдателемъ Государственной Думы и поддержанное старшими начальниками Дѣйствующей Арміи.