Георгий Корниенко - Холодная война. Свидетельство ее участника

По правде говоря, мне лично кажется более резонной точка зрения другого деятеля культуры Станислава Рассадина, который, имея в виду воинствующих дилетантов в литературе, писал: «Непрофессионализм – не простая нехватка знаний и умения. Он, если угодно, позиция, которую с боем завоевывают и без боя не отдают. Потому что он – это возможность обходиться без правил и норм, которых строго придерживается профессионал, это род вседозволенности, наихудшей из свобод. Свободы от многого, в частности – от необходимости доказывать свою правоту». К искусству дипломатии сказанное Рассадиным относится, думаю, никак не меньше, чем к любому другому искусству. Пренебрежение профессиональной стороной дипломатии не может не приводить раньше или позже к существенным огрехам в политике.

Вполне закономерно, что отрыв Горбачева и Шеварднадзе от реалий во внешней политике, прежде всего, сказался в недооценке ими того, что в современном мире военный фактор, военная мощь все еще играют важную роль и что уменьшать его удельный вес в международных делах можно и нужно совместными усилиями государств при обеспечении одинаковой безопасности для всех.

Дело дошло до того, что «новомышленцы» поставили под сомнение значимость достижения военно-стратегического паритета между СССР и США, хотя даже на Западе признавалось, что этот паритет сыграл стабилизирующую роль в деле предотвращения ядерной войны. В 1988 году на пленуме ЦК КПСС, на котором обсуждались тезисы к XIX партийной конференции, я выступил с критикой содержавшейся в этом документе негативной формулировки относительно паритета. В результате формулировка была несколько подправлена, но, как мне рассказывали другие члены Политбюро, мое выступление вызвало бурное негодование у Горбачева и Шеварднадзе и предопределило мою отставку осенью того же года. А тот же Черняев в полемике со мной восклицал: «И вообще, – зачем он [паритет] нам нужен? Чтоб демонстрировать сверхдержавие, ублажать свои сверхдержавные амбиции, без чего наши люди ну просто спать спокойно не могут?» Надеюсь, если не ему, то другим сегодня уж точно понятно, что не будь у нас того самого паритета, нам бы устроили не одно Косово, в том числе и на нашей собственной территории.

Из подобного наплевательского отношения к военно-стратегическому паритету логично вытекала сверхуступчивость Горбачева и Шеварднадзе в вопросах разоружения. Весьма меткая суммарная оценка линии поведения Шеварднадзе в вопросах разоружения была дана газетой «Нью-Йорк таймс» вскоре после его ухода с поста министра иностранных дел. «Американские переговорщики, – писала газета, – признают, что их избаловали в те дни, когда очень услужливый г-н Шеварднадзе был министром иностранных дел и каждый спорный вопрос, похоже, решался так, что Советы уступали 80 %, а американцы – 20».

На деле же были случаи, когда это соотношение доходило и до 100: 0. К этому разряду относится, кроме «подаренной» американцам ракеты «Ока», о чем рассказывалось в главе 11, и история с Красноярской РЛС. В своем выступлении в Верховном Совете СССР в октябре 1989 года Шеварднадзе, коснувшись вопроса о Красноярской РЛС, заявил: «Четыре года мы разбирались с этой станцией. Нас обвинили в том, что она является нарушением Договора по противоракетной обороне. Не сразу руководству страны стала известна вся истина».

Не говоря уже о том, что он выставил себя и все руководство страны в неприглядном свете, утверждая, что потребовалось четыре года, чтобы разобраться в столь несложном вопросе, Шеварднадзе просто сказал неправду. Я сам докладывал ему истинную историю с Красноярской РЛС еще в сентябре 1985 года перед поездкой в США, назвав при этом помощнику министра номер официального документа за 1979 год по этому вопросу, для получения которого из ЦК было достаточно 30 – 40 минут. А те члены руководства, которые работали в здании ЦК, могли держать в своих руках этот документ уже через 5 – 10 минут после запроса.

Истина же заключалась в том, что решение о строительстве РЛС – системы предупреждения о ракетном нападении в районе Красноярска, а не гораздо севернее, в районе Норильска (что соответствовало бы Договору по ПРО), было принято руководством страны по соображениям экономии средств на ее строительство и эксплуатацию. При этом было проигнорировано мнение руководства Генштаба, зафиксированное в упомянутом документе, о том, что строительство этой РЛС в районе Красноярска даст США формальные основания обвинять СССР в нарушении договора по ПРО. Другими словами, никто не вводил в заблуждение ни старое, ни новое руководство страны. Так что байка насчет четырехлетнего разбирательства в истинной истории Красноярской РЛС остается на совести Шеварднадзе.

Одним из важных аргументов сторонников принятия такого решения было и то, что США тоже действовали в нарушение Договора, развертывая аналогичные РЛС в Гренландии и Великобритании, то есть вообще вне своей национальной территории. В этой связи между представителями военных ведомств СССР и США на переговорах в Женеве было даже достигнуто сугубо неофициальное, джентльменское взаимопонимание «закрыть глаза» на эти обоюдные формально-юридические нарушения Договора по ПРО, как не затрагивавшие его сути.

Оставляя в стороне вопрос о том, было ли разумно в свое время принимать решение о строительстве Красноярской РЛС, основываясь на столь зыбкой почве, несомненным представляется то, что, когда США стали возражать против строительства Красноярской РЛС, решать вопрос о ее судьбе необходимо было только в совокупности с вопросом о судьбе аналогичных американских РЛС в Гренландии и Великобритании.

При достаточной настойчивости с нашей стороны можно было бы найти такое решение этой двуединой проблемы, которое позволило бы сторонам получить уверенность в том, что все упомянутые РЛС не будут иметь потенциал, не совместимый с целями Договора по ПРО, и будут действовать исключительно в интересах системы предупреждения о ракетном нападении. Основанием рассчитывать на возможность взаимоприемлемого решения служило то, что при отсутствии агрессивных намерений каждая сторона была объективно заинтересована в том, чтобы у другой стороны имелась максимально эффективно действующая система предупреждения о ракетном нападении. В противном случае существенно повышалась бы возможность возникновения неясных ситуаций, способных спровоцировать одну из сторон на опрометчивые действия с тяжелыми последствиями для обеих. Именно этим грозит отсутствие Красноярской РЛС, предназначавшейся для «просматривания» северо-восточного сектора, не перекрываемого другими нашими РЛС.