Последние бои на Дальнем Востоке - Сергей Владимирович Волков
Свидетельским показанием лица, прибывшего из ДВР, в Чите 21 декабря располагались: 1) батальон Госполитохраны – 200 штыков и 2) Караульный полк – 600 штыков. Из Иркутска через Читу на Хабаровск наблюдалась переброска частей Красной армии. Советские войска следуют под видом частей Нарревармии, имея на рукавах значки ДВР. Среди населения муссируются слухи о том, что Читинское правительство на свои войска не надеется, поэтому они останутся в тылу, а на фронт будут выдвинуты части Красной армии, которые будут влиты в полки, находящиеся в боевой линии (разведсводка Управ. Генкварт. В. М. Вед. к 13 час. 2 января 1922 года).
Исходя из только приведенных данных, касающихся переброски частей Н.Р.А. на фронт под Хабаровск, следует признать, что до середины января силы красного фронта – части, ранее находившиеся на фронте, и новые пополнения и подкрепления, могущие быть переброшенными к этому сроку по Амурской ж. д., не должны были превосходить 5 – 5Ц2 тыс. бойцов, так как 1-я Отд. Читинская стрелковая бригада Н.Р.А. могла прибыть только после указанного срока.
Выдвигая на север сильную группу генерала Молчанова (четыре бригады общей численностью в 4100 штыков и сабель), белое командование принуждено было оставить до 1600 штыков и сабель в только что очищенных от противника районах Сучана, Анучина, Приханкайлья, Спасска и Имана, дабы поддерживать в них порядок и окончательно ликвидировать оставшиеся в этих районах рассеянные, мелкие партотряды, общая численность коих вряд ли во многом уступала оставленным против них частям войск Временного Приамурского правительства. Остальные части Белой армии, общею численностью до 3300 человек, были расквартированы во Владивостоке, Никольске, Спасске и Гродековском районе. Удержание этих сил в Южном Приморье не вызывалось обстановкой борьбы с красными, но так как до 9 декабря Гродековская группа войск все еще не находилась в полном подчинении у командующего войсками Временного Приамурского правительства, то и отправка частей этой группы на фронт для генерала Вержбицкого была делом трудновыполнимым; больше того, видимо, ввиду этого самого неполного подчинения гродековцев каппелевское командование придерживало у себя под руками во Владивостоке крупный и боевой 4-й Уфимский полк и некоторые иные части. Только после полного подчинения гродековцев и ареста генерал-лейтенанта Глебова каппелевское командование, не опасаясь какого-либо подвоха со стороны Гродекова, могло приступить к дальнейшему усилению группы генерала Молчанова. Тому было и время: с фронта одно за другим шли известия о победах белоповстанцев, об их продвижении вперед. Хабаровск пал, армия захватила материальную часть. Но так как к красным должны были вскоре прибыть подкрепления, а белоповстанческие части понесли потери в боях и обмороженными, наконец, город Хабаровск требовал наличия хотя бы небольшого гарнизона, все это понуждало белое командование к скорейшей отправке на фронт подкреплений. В первую голову должны были отправиться: Иркутская батарея, 4-й Уфимский полк и гродековцы. Таким образом, через каких-нибудь 10–15 дней фронт должен был усилиться на 1500 штыков и 3–5 орудий, то есть общая численность белых бойцов на фронте достигала бы примерно 51/2 тысячи, что составляло по масштабам того времени силы довольно значительные.
Для более полного ознакомления с постановкой дела отправки на фронт пополнений, а также уяснения сложившихся к этому времени взаимоотношений каппелевцев и семеновцев следует более подробно остановиться на отправке гродековцев на фронт. С 9 декабря, как помечает в своем дневнике В.Г. Болдырев, Гродековская группа войск перешла в «безоговорочное» подчинение командованию. В этот день заместитель командующего группой, генерал Правохенский, отдал в Гродеково соответствующий приказ, основанием коему послужило распоряжение генерала Глебова, который вслед за сим был командующим войсками отстранен от занимаемой должности и арестован. Гродековская группа войск, представлявшая собою две бригады – Отдельная Сводно-Стрелковая и Отдельная Сводно-Конная, – вошла в состав 2-го стрелкового корпуса. Конная бригада была сведена в полк, а дивизионы стрелковой бригады в течение нескольких дней были переброшены по желдороге в Никольск. Здесь они разместились в полуразрушенных казармах, в которых не было ни дверей, ни окон. Конвойцы разместились в районе церкви, а маньчжурцы в районе штаба корпуса. Командир бригады, полковник Буйвид, еще на ст. Никольск-Уссурийск, сразу после прибытия эшелона, получил через подполковника Ктиторова пакет. Через несколько минут полковник Буйвид в сопровождении того же подполковника Ктиторова отбыл во Владивосток по особому вызову. Во Владивостоке он был арестован. Между тем в Никольске командир Конвойного дивизиона полковник Иванов уже через 6 часов после своего прибытия в город получил приказ о влитии Маньчжурского дивизиона в Конвойный и о назначении его, полковника Иванова, командиром полка. Так как из всего предыдущего было видно, что каппелевцы намереваются покончить совсем с семеновцами, то полковник Иванов отказался от принятия полка. Этого отказа генерал Правохенский, остававшийся еще во главе группы, не принял. Тогда полковник Иванов вторично подал рапорт с отказом от полка. Генерал Правохенский с большой неохотой разрешил полковнику Иванову переговорить с командиром корпуса. Последний принял полковника любезно, отказ принял, но просил несколько дней покомандовать полком, дабы он мог бы подыскать подходящего кандидата. Вскоре из Владивостока вернулся в Никольск подполковник Ктиторов и был назначен командиром 1-го Пластунского полка, образованного из сведенных Конвойного и Маньчжурского дивизионов. Два других дивизиона (Уссурийский и Камский) образовали 2-й Пластунский полк, во главе коего был поставлен семеновец – полковник Салазкин. Полки эти составили бригаду, названную 3-й Пластунской. Во главе ее оказался генерал Правохенский, а начальником штаба Генерального штаба полковник Леонов{104}. Переформирование дивизионов еще не прошло в жизнь, как комкор генерал Смолин собрал в офицерском собрании Омского стрелкового полка всех офицеров дивизионов и обратился к ним с речью. Суть ее была такова: генерал Смолин не винил в прежней деятельности Гродековской группы войск присутствующих офицеров, но
