Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Берг встретился с Чернышовым, но разговор результатов не дал. Генерал сказал, что не несет ответственности за происходящее в Буде. В условиях, когда столько сотрудников миссии числились пропавшими, Берг не решился вернуться на улицу Гийопар. Вместо этого он принял решение открыть отделение миссии в помещении Красного Креста на улице Уллёй.

В отсутствие Валленберга гуманитарный отдел миссии возобновил работу под руководством Отто Флейшмана. Ему, как и раньше, помогали Форгач, Воль и Хегедюш. В их распоряжении были солидные денежные суммы. Однако продолжать прежнюю деятельность по защите евреев, по мнению Берга, теперь было бесперспективно, ведь нилашистский режим свергнут, а немцы бежали. Поэтому отдел был закрыт. Берг в присутствии д-ра Хегедюша и одного из директоров Hazai Bank распорядился вскрыть пакет, оставленный Валленбергом и при разграблении банка избежавший внимания русских. В свертке находилось 870 тыс. пенгё в банкнотах, обручальное кольцо Рауля (с крупным бриллиантом), медная тарелочка и книга об охранном паспорте, подаренная Раулю на Рождество его сотрудниками. Поскольку Берг не знал, кому принадлежат деньги, он оставил их новому главе шведского Красного Креста адвокату Ласло Йозефовичу. Кольцо, тарелочку и книгу он пока оставил у себя.

Отношения между миссией и советской городской комендатурой были сложными. Деятельность миссии не запретили, но нескольких сотрудников, в том числе Толстого-Кутузова, допросили. Миссию обвинили в шпионаже, изготовлении поддельных документов и выдаче охранных паспортов венграм-неевреям. По словам Берга, советские военные власти проявили “величайшую враждебность” по отношению к миссии, и тот факт, что Швеция представляет Советский Союз в Венгрии, не встретил “абсолютно никакой благодарности или признания”. Наоборот, шведскую миссию обвинили в том, что она “недостаточно активно защищала интересы Советского Союза”.

Берга и Валленберга изображали особо опасными немецкими шпионами. Берга дважды вызывали на допрос. “Во время этих допросов они постоянно пытались выдавить показания, особенно против Рауля, будто это он стоит за мнимой шпионской деятельностью миссии”. В письме к Май фон Дардель несколько месяцев спустя Берг обьяснил, что обвинения выглядели “чудовищными”, учитывая “все трудности, которые были у миссии с немецкими и венгерскими нацистами”.

Подозрения подогревались циркулировавшими в Будапеште шведскими охранными документами, подлинными и поддельными. К тому же и “шведские”, и “швейцарские” евреи (как и многие другие жители Будапешта) украшали дома, в которых жили, соответственно шведскими и швейцарскими флагами и гербами, что, в свою очередь, как говорят, заставило маршала Малиновского задаться вопросом, это венгерский город, шведский или швейцарский… Согласно Бергу, обесценивание охранных документов означало, что “шведское имя стало пользоваться дурной славой, что все шведские документы объявлялись поддельными или недействительными и что любые акции в пользу шведских интересов сделалась невозможными”. Вследствие этого Берг опубликовал заявление в будапештской прессе, что все шведские паспорта, выданные до 1 февраля 1945 года, объявляются недействительными.

В то время как Берг налаживал работу миссии в Пеште, посланник Даниэльсон по-прежнему находился в Буде. Как только стало известно о капитуляции немцев, на разбомбленном здании дворца графа Эстерхази появилась табличка вроде той, что Берг прибил на улице Гийопар. “Посланник Даниэльсон пришел в несколько взволнованное, чтоб не сказать больше, состояние, когда это заявление стало фактом”, – рассказывала Маргарета Бауэр, которая вспомнила комическую сцену, разыгравшуюся при первой встрече с представителями державы-победительницы:

Он потерял один ботинок в темноте лабиринта [под зданием дворца] и так и не смог его найти. Мы все, исполненные серьезности момента, торжественно стояли вокруг посланника. Когда раздался стук в дверь, мы подумали, что какие-нибудь высокие русские чины пришли для официального представления, что будут рукопожатия и разные прочие формальности. Но нет. Вместо этого явилась орда русских солдат, мягко выражаясь, навеселе. Посланник, одна нога в носке, стоял на куче щебня, оставшегося после попадания бомбы… Чуть ниже, рядом с высокой кучей щебня, стоял наш недавно нанятый переводчик Маргель, польский еврей, живший в Будапеште. […] Это был небольшого роста коренастый мужчина с энергичными жестами. Одно из моих по-настоящему комических воспоминаний – вид Маргеля, стоящего на каменном полу и смотрящего снизу вверх на посланника, возвышающегося на куче щебня, а посланник – в такой же, как всегда, позе напряженного внимания, в ожидании торжественного момента, когда русские офицеры высшего ранга явятся для представления. Куда там!.. Явилась чернь, да и только. Им нужны вино, женщины, пистолеты, немцы и часы.

Однако все обошлось мирно – получив свое вино, солдаты исчезли. Несколько дней спустя, по просьбе Даниэльсона, Маргарета Бауэр отправилась в здание миссии на улице Гийопар, чтобы посмотреть, что там происходит. Дойдя до миссии, она обнаружила полное разорение. Берг ушел в Пешт, но фон Мезеи был на месте. Первым делом Бауэр занялась уничтожением “оставшихся зашифрованных документов, досье, списков и прочих касающихся евреев бумаг, печатей и т. д.” Через несколько дней советский охранник заявил, что у него приказ искать “важные документы”, в результате чего были вскрыты чемоданы, хранившиеся в подвале, и начался “братский раздел найденной там одежды, новых сапог, белья, больших и малых серебряных изделий и т. д. между прислугой и русским охранником”. Неделей позже они пришли и ограбили миссию еще раз, причем оставшиеся чемоданы (18 штук) и ковры были увезены на трех грузовиках. Новый, еще более основательный обыск был произведен в первых числах марта, и тогда в вентиляционном отверстии котельной нашли множество украденных и спрятанных охранником ценных вещей: швейцарские франки, доллары и пенгё, ювелирные драгоценности, в том числе 78 бриллиантов, четыре пары золотых часов, пять бриллиантовых перстней, золотые браслеты и наполеондоры. Все это русские конфисковали, выдав Маргарете Бауэр квитанцию. Бауэр также несколько раз допрашивали о “деятельности миссии вообще, о деятельности, связанной с евреями, об изготовлении миссией охранных писем для венгров-неевреев, работе посланника и т. д.”

Двадатого или двадцать первого февраля советские военные власти забрали Ивана Даниэльсона из разбомбленного дворца графа Эстерхази. “Они пришли за мной, – вспоминала Маргарета Бауэр слова посланника. – Не знаю, то ли я у них в плену, то ли меня берут под охрану”. Знакомая формулировка.