Даниил Скобцов - Три года революции и гражданской войны на Кубани

Дело было поручено правлению «Центрального союза учреждений мелкого кредита». Через краевую контору Государственного банка был открыт кредит и было ему разрешено закупить в Крае по существующим твердым ценам валютные товары и дано разрешение на беспошлинный вывоз этих товаров за границу. Правление Централь-Союза уполномочило некоего Кучерявенко на производство всей операции. Целый пароход, как было выше отмечено, увел этот господин Кучерявенко с кубанскими товарами по казенной расценке, но в обмен эквивалентно за эти товары никаких ценностей на Кубань не поступило. Когда обратились к Кучерявенко, Днепро-Союз, чтобы получить что-либо для поддержки бедствующих за границей кубанских беженцев, то получили в ответ «поведомление»: «Украинська кооперация имеет сношения с Кубанською кооперацией без „посредников“…» И, конечно, от представителей кубанской кооперации – Бескровного, Ивасюка и др. – мы тоже не только не получили ничего для кубанских беженцев, но даже не было сделано ими простого обычного уведомления об общем положении дела с этой печальной операцией. И еще случай. Из Италии прибыл к нам, как тогда подчеркивалось, по рекомендации «главы кубанской заграничной делегации Луки Л. Быча синьор Отавхиамно Ропалло» для переговоров с Кубанским правительством о торговых сношениях Кубани с Италией. Личного доверия он не внушал. Но последующая деятельность этого «сеньора» дала повод к самым худшим предположениям о нем и о тех, кто вел с ним сношения. С ним велось дело от имени так называемого «Кубанского правительства Иваниса». При эвакуации с Кубани был вывезен запас различных материалов, между прочим, большой запас сырцовых кож… По делу с кожами и др. материалами возник судебный процесс, закончившийся будто тем, что остатки кубанских сумм были депонированы в итальянском банке… Ни от «правительственных» лиц группы Иваинса, ни от каких-либо их уполномоченных нам не приходилось услышать никаких разъяснений по этому и другим вопросам материального значения.

Глава XXIV

Нам хотелось победы. Надежда дойти до Москвы, изгнать оттуда большевиков, чтобы, действительно, приблизился «полуденный час возрождения» – исполнение нашей мечты, – но мы не могли не знать, как должно отразиться на сознании Быча, Рябовола, Кузьмы Бескровного и пр. трагикомическое положение Петлюры: «В вагоне – Директория, а под вагоном „вся его территория“…»

По возвращении из Анапы в Екатеринодар, после острого недомогания, повидавшись кое с кем из среды политических друзей, я с их согласия решил побеседовать с отдельными лицами из большинства Законодательной рады. В душе все же была надежда, что счастье родного края, уважение к памяти павших в борьбе возьмут верх в сознании черноморских вожаков над гибельными петлюровскими порывами… Пока не поздно, быть может, удастся задержать процесс развала.

В первую очередь я решил побеседовать с тем же К. А. Бескровным, которого продолжал считать наиболее влиятельным членом черноморской фракции и правительства Курганского. В смысле наличия тревоги и неудовлетворенности в этой среде мои ожидания оправдались в полной степени. Стараясь, видно, уклониться от прямого ответа на мои вопросы о том, как он воспринимает создавшееся положение в крае, Бескровный облек

свою первую часть ответа в полушутку, напомнил то же старое краевое правило, что искони у нас на Кубани пастухи табунов рядились водить их лишь «до Покрова», т. е. до первого октября (дня праздника Покрова Пресвятой Богородицы), так вот и он, Бескровный, «ушел из пастухов» и в правительстве уже не состоит.

Совсем не желая свести начатый мною вопрос к полу-шутке, к личному моменту, я изложил нашу линейскую точку зрения на возможный выход из создавшегося положения во имя общегосударственной важности продолжения борьбы с большевиками, каковая в свое время была начата всеми кубанцами в полном согласии и с общего решения. Я указывал Бескровному на общее ухудшение дел на Кубани за время их пятимесячного пребывания у власти. В смысле укрепления местного демократического фронта мы откатились назад, мы оказались оттесненными от возможного влияния на направления дела борьбы с большевиками. Добровольцы, черпая силы и основания в имеющихся сепаратических течениях отдельных кубанских групп, близких к теперешнему правительству, на этом основании вообще опорочивают все мероприятия Кубанского правительства и непозволительно умаляют роль и значение Кубани и кубанцев в борьбе. Правительство оказалось бессильным провести свою программу, ибо сама эта программа при свете действительности оказалась невыполнимой. Проводить же чужую программу – нашу линейскую – у него не было, очевидно, достаточной воли и достаточно объективных данных.

У нас, линейцев, руки развязаны в отношении добровольцев. Никакого повода заподазривать наши стремления к восстановлению Государства Российского у добровольцев нет. Если большинство рады согласилось бы не вставлять нам палки в колеса, то мы с энергией правительства, у которого руки развязаны в отношении открыто заявленной программы, приступили бы вместе с тем к последовательной борьбе с нежелательным уклоном добровольцев в сторону реставрации отжившего старого.

Если же теперешнее большинство уверено в том, что его программа соответствует требованиям большинства населения края, то пусть оно рискнет на роспуск рады с назначением новых выборов или предоставит это сделать нам, конечно, с гарантией в обоих случаях полного беспристрастия и полного соответствия свободы печати и свободы голосования.

Бескровный выслушал все это как будто со вниманием, потом переменил тему разговора и стал развивать мысль, что хорошо было бы подумать о подготовке работоспособной кубанской молодежи и хотя бы небольшой ее части дать возможность получить воспитание вне обстановки гражданской войны; этих отобранных молодых людей (в том числе сына К. А. Бескровного), – развивал свою идею Бескровный, – надлежит послать в Северную Америку, ассигновавши на это соответствующую сумму денег из краевой казны. В качестве старших руководителей с ними должны поехать один-два кубанских общественных деятеля. На последних могло бы быть возложено дополнительное поручение экономического значения: забота о своевременном снабжении Кубани манильским шпагатом и т. и. А в заключение снова в виде полушутки: «Пойидимо з Вами, Д. Е., в Америку шпагату купувати»… На мой вопрос: «Что это всерьез или в шутку?» – он отозвался, что по его мнению серьезно лишь то, что из дела борьбы с большевиками у нас с добровольцами ничего путного не выйдет, что это дело обреченное…