Мирослав Морозов - Мифы Великой Отечественной (сборник)

Внимание! И вот здесь начинаются основные отличия блицкрига от обычной наступательной операции.

В обычной наступательной операции удары наносятся в первую очередь с целью разгрома войск противника. То есть если брать группу армий «Центр», то для нее при обычной операции главными были бы удары на окружение в район Белостока. То есть окружаем часть войск противника и уничтожаем их. Как мы немцев под Сталинградом. Но это не блицкриг.

Немцы, конечно, нанесли удары на окружение войск у границы, но главные удары мобильными соединениями (главное оружие блицкрига) они нанесли в оперативную и стратегическую глубину, на Минск (более 300 км от границы). Это и есть блицкриг. Удары наносятся по штабам, узлам коммуникаций, глубоким тылам. Цель таких ударов вызвать дезорганизацию управления, нарушить взаимодействие родов войск, отсечь главные силы противника от их стратегических тылов. Что и есть «не дать противнику использовать свой военный потенциал». И если мы не использовали по полной свой потенциал, то это, несмотря на все рассуждения Солонина, означает только то, что немцы благодаря опыту и превосходству в силах осуществляли свою стратегию блицкрига. Не больше, но и не меньше.

При правильно проводящемся блицкриге авиация парализует действия противника и бьет по его коммуникациям и командной инфраструктуре, мобильные войска громят тылы противника и захватывают аэродромы и транспортные узлы. Ну а пехота зачищает территорию и принимает пленных, при необходимости ведя бои с сохранившими боеспособность частями противника. Если танки регулярно сражаются с танками, а самолеты – с самолетами, то это означает, что блицкриг уже провалился и выродился в обычную наступательную операцию. Поэтому вызывает недоумение возмущение Солонина тем, что наши мехкорпуса сражались не сильно успешно с пехотными дивизиями и не громили немецкие танковые группы. В конце концов инициатива была у немцев, и они решали, как проводить собственное наступление.

Для успеха блицкрига есть два обязательных условия. Первое – господство в воздухе, и немцы его получили, используя как внезапность нападения, так и превосходство в качестве самолетов (более современный парк) и пилотов (одна битва за Британию чего стоит в плане опыта). Второе условие – большая, чем у противника, подвижность мобильных соединений. И это условие немцы выполнили. Танки, грузовики, тягачи Вермахта создавались под требование поддерживать маршевую скорость 42 км/час (реально – 25–30 км/час). Зато любимые Солониным сельскохозяйственные трактора ограничивали маршевую скорость наших могучих мехкорпусов 6 км/час. Но даже при полном переоснащении на тягачи маршевая скорость составила бы не более 15–20 км/час. А не имея хотя бы равенства в маршевых скоростях, невозможно парировать действия мобильных группировок противника, даже без учета господства этого противника в воздухе. Просто скорости реакции не хватит.

Какие есть видимые результаты проводимого блицкрига? Да как раз те, что вызывают удивление Солонина. Это и потерявшие управление войска, которые чаще всего сдаются в плен. Это и боеприпасы и горюче-смазочные материалы, не дошедшие до частей и доставшиеся врагу, и техника, не получившая этих боеприпасов и горюче-смазочных материалов и тоже доставшаяся врагу. Это и растерянность командного состава, не знающего, что происходит на самом деле, и не имеющего связи с частями. Так было во Франции в 1940-м и Польше в 1939-м, так было в Маньчжурии в 1945-м, так было у нас летом 1941-го, так было и у немцев во время Воронежско-Харьковской операции или освобождения Левобережной Украины. Ни одна армия от этого не застрахована, в том числе и немецкая.

Солонин в своих книгах утверждает: «Я считаю, что в самой краткой формулировке ответ на вопрос о причине поражения может быть сведен к трем словам: АРМИЯ НЕ ВОЕВАЛА».

При этом, что бы ни писал Марк Семенович, мы сумели сделать то, что не получилось ни у французов, ни у поляков. Мы сбили немцев с блицкрига на обычную наступательную операцию уже к Смоленскому сражению. И наши войска не разбегались, а сражались мужественно и стойко не с 1942 года, как пишет Солонин, а с первых дней войны. Это и оборона Киева, и мужественное сопротивление 16-й армии под Смоленском почти в полном окружении, и успешно проведенное без общего превосходства в силах и почти без танков контрнаступление под Ельней. Это и битва под Москвой, где была разбита и отброшена группа армий «Центр».

Ну а поражение в приграничных сражениях со всеми тяжкими последствиями блицкрига были неизбежны и были вызваны превосходством противника и общей обстановкой. Хотя, если бы Солонин был прав, войну СССР проиграл бы в соответствии с немецким планом, к осени 1941-го. Солонин о правде:

«Правда не побеждает – правда остается. Подлинная, непредвзятая, на документах и фактах основанная летопись Великой Отечественной войны непременно будет написана. Когда? Ответ и на этот вопрос очень простой. Не раньше, но и не позже, чем закончится нынешнее, изрядно затянувшееся «смутное время» и Россия займет, наконец, достойное ее место в общем ряду цивилизованных стран. Только тогда мы сможем честно признать, что в истории нашей страны были не только славные победы, но и позорные поражения».

Без комментариев.

Григорий Пернавский. Мифы блокадного Ленинграда

Блокада Ленинграда является одной из самых трагических и мрачных глав не только истории Великой Отечественной войны, но и мировой истории в целом. Чудовищный голод, который унес жизни примерно миллиона ленинградцев, сравним с самыми тяжелыми гуманитарными катастрофами XX века, а некоторые, такие как голод в оккупированной Голландии зимой – весной 1945 года, превосходит на порядки. При этом речь идет о голоде в осажденном городе, население которого продолжало воевать, производить в огромных количествах военную продукцию. Многие печальные подробности блокады долгие годы были строжайше засекречены. Однако выживших было слишком много, и еще во время войны по стране начали циркулировать различные слухи, сочетавшие в себе правду и вымысел. В принципе даже от тех сведений о положении дел в Ленинграде, что просачивались в газеты и на радио, у любого внимательного человека возникало чувство ужаса, однако об истинном положении дел в Ленинграде знал только узкий круг людей. И хотя уже в 60-е годы появились довольно подробные исследования блокады, значительная часть информации, чаще всего по идеологическим причинам, в них замалчивалась. Именно по причине того, что власти не желали признавать факт наличия в Ленинграде каннибализма, в то время в СССР не была опубликована работа весьма просоветски настроенного американского историка Гаррисона Солсбери «900 дней». Постепенно запреты, недомолвки и замалчивание фактов привели к тому, что вокруг блокадной эпохи сформировалась масса слухов, частично основанных на реальных фактах, но искаженных многократными пересказами и домыслами, которые делали либо по заблуждению, либо по злому умыслу