Николай Великанов - Мерецков

Оставив Павловича в Боре, Мерецков отправился в село Большой Двор.

10 ноября. Большой Двор. На окраине села стояла зенитно-пулеметная установка, у домов виднелись легковые и штабные машины. По всей вероятности, здесь расположился штаб 4-й армии. Дежурный командир отрапортовал Мерецкову, что на данном пункте армейское руководство отсутствует.

Здесь, в Большом Дворе, находились лишь второстепенные органы армии, такие как управление тыла, медицинские учреждения, которые не были заблаговременно выведены из Тихвина. Они начали выбираться только тогда, когда танки противника с десантом автоматчиков заняли город и перекрыли почти все выходы из него. При поспешной эвакуации часть штаба ушла на север, по дороге на Лодейное Поле, а другая — на восток и остановилась в Большом Дворе. Кроме того, половина работников штаба во главе с его начальником генерал-майором П.И. Ляпиным[80] оказалась в районе Волхова, где осуществляла управление Волховской группой войск, формально числившейся в составе 4-й армии.

Разобравшись с ситуацией в районе Большого Двора, Мерецков начал восстанавливать управление частями и соединениями.

Из Сарожи пришло сообщение: появилась опергруппа Ленинградского фронта. Прилетели представитель фронта генерал-майор П.А. Иванов, бывший командующий 4-й армией генерал-лейтенант В.Ф. Яковлев и работники армейского штаба.

Утром следующего дня по вызову командарма в Большой Двор прибыли Зеленков, Стельмах с опергруппой, вместе с ними Иванов, Яковлев и несколько штабников.

Комиссар Зеленков с ходу включился в работу с личным составом. Комбриг Стельмах вступил в исполнение обязанностей начальника штаба 4-й армии. Иванов получил задачу объединить все оказавшиеся западнее и севернее Тихвина разрозненные группы в один отряд, возглавить его и выдвинуться на наиболее угрожаемый участок. Яковлев, пониженный в должности, занялся сбором рассеянных немцами на юго-западном направлении частей 292-й стрелковой и 60-й танковой дивизий.

Действия Мерецкова в этой экстремальной ситуации отличались необычайной оперативностью, энергичностью, быстротой принятия решений и точностью отдаваемых распоряжений. В то же время эта оперативность органично сочеталась в нем с выдержкой, умением всесторонне анализировать и оценивать самые неожиданные и критические обстоятельства, предвидеть развитие событий и соответственно этому принимать необходимые решения.

В те драматические ноябрьские дни 1941 года под Тихвином побывал корреспондент газеты «Красная звезда» М. Цунц. Его заметки о встрече с Мерецковым, о беседах с ним, зарисовки о поведении командарма в той непростой боевой обстановке очень интересны.

Как он впервые увиделся с командующим 7-й и одновременно 4-й армиями?

…Цунца пригласили в крестьянскую избу, где временно обосновался командарм Мерецков. Несколько выше среднего роста, плотный, с чуть одутловатым лицом, он казался старше своих 44 лет. Серые глаза смотрели испытующе, даже сурово, а вздернутый, как говорят — курносый, нос придавал лицу мягкость, добродушие. Генерал потянулся к карте, и Цунц обратил внимание на его большие руки, руки мастерового.

Кирилл Афанасьевич кратко объяснил ситуацию, не прибегая к обтекаемым фразам, не уходя от прямой оценки грозной обстановки. Он так и сказал: «Противник умеет воевать, и ему есть чем воевать». Встречаются люди, чаще среди военных, которые говорят так, что вы с первых же слов улавливаете точность и логичность их мышления, ощущаете цепную реакцию как будто сцементированных между собой фактов и выводов. Именно так мыслил Мерецков. И хотя беседу прервал налет вражеских самолетов — изба пошла ходуном, зазвенели стекла, и дверь сильным рывком сама собой распахнулась, — корреспондент получил довольно полное представление о смысле и значении боев за Тихвин…

Трудно было представить себе задачу более тяжелую. Красная армия неорганизованно отступала по лесным тропам, по шоссейным трактам. Кто двигался на север, кто на восток. Люди шли молча, ежась от пронзительного ветра, тяжело переживая поражение.

Новому командующему предстояло совершить почти невозможное: в самый короткий срок восстановить положение, соединить части, вдохнуть в павших духом бойцов и командиров веру в победу и повести, не теряя ни часа, в бой. При этом генерал Мерецков действовал не из оборудованного штаба с налаженной связью и четким аппаратом управления, а непосредственно на поле боя, в нескольких километрах от противника, только что одержавшего победу

Те, кто наблюдал за Мерецковым под Тихвином, могли воочию увидеть, что такое организаторский талант полководца в действии. Генерал развил поистине неукротимую энергию, заражавшую всех окружающих. Он знал только один девиз: «Во что бы то ни стало!» Это не было, конечно, ни «озарением», ни «импульсом» — такие категории Мерецков всегда высмеивал. Просто великая ответственность перед Родиной в час ее суровых испытаний мобилизовала все силы, нервы, волю, опыт, способности — все, чем обладал командарм.

Ознакомившись с тяжелой обстановкой, сложившейся под Тихвином, Мерецков со своими помощниками выехал на дороги, по которым отступали войска. В лесах и деревушках он связывался с командирами, собирал рассеявшиеся подразделения, на ходу сколачивал боевые отряды.

…Близ деревни Бор командарм увидел группу красноармейцев. Они совсем недавно нашли своих после отступления. Стояли понуро, отворачиваясь от пронизывающего ветра.

Так и начался разговор — с погоды.

— Да, тут не Крым, — сказал один из солдат. — А одежда у нас крымская…

— Завтра получите теплое обмундирование, — сказал Мерецков.

— Точно? — недоверчиво откликнулся кто-то.

— Все, что говорит командующий, точно, иначе как же с ним в бой идти!

На посиневших лицах бойцов появились робкие улыбки.

Кирилл Афанасьевич стал расспрашивать, пообедали ли, у всех ли есть оружие, а потом начал знакомиться поближе — откуда кто родом. Нашелся земляк из подмосковного Венева.

— А я зарайский, — сказал командарм. — Слыхал, небось?

— Как не слыхать…

Осмелевший земляк пробился поближе к Мерецкову:

— Можно вам, товарищ генерал армии, вопрос задать?

— Попробуй.

— Скажите, почему у немцев все есть: и автоматы, и танки, а у нас всего в обрез… Самолетов наших так совсем не видно. Как-то непонятно: небо наше, а самолеты немецкие…

На смельчака зашикали.

— В чем дело? — повысил голос Мерецков. — Он правильный вопрос задает. У немцев больше и автоматов, и танков, и самолетов. Сегодня больше. А завтра, думаю, мы их догоним. Пока, товарищи, ничего не обещаю, но требовать буду. Надо воевать чем есть, и воевать хорошо. По опыту знаю: можно сот ней снарядов ничего путного не сделать, а десятком нанести врагу урон… А теперь я вам задам вопрос: какова наша задача здесь, под Тихвином?