Александр Карелин - Афганская война глазами военного хирурга

— Где же ее взять-то?

Невский, стараясь не шуметь, тихо вышел и прикрыл плотно дверь палаты.

На следующее утро Марину первой пригласили на перевязку в чистую перевязочную. Наступил седьмой день после операции — пора было снимать швы. Все зажило первичным натяжением к большой радости хирурга.

— А когда вы меня будете выписывать?

— Можно прямо сейчас, — Невский смазал свежий шов зеленкой, наклеил чистую повязку. — Через пару дней еще зайдешь на контрольный осмотр. Но, думаю, все будет нормально.

— Саша, у меня личная просьба. Можно мне еще эти два-три дня полежать в палате с Павлом. Очень прошу. Это для меня важно.

— Правда, Саня, надо ей пойти на встречу. Хорошая девчонка! Я к ней так привязалась за эти дни, — вступила в разговор проводившая перевязку Татьяна.

— Ну, ладно, я не против. Я только сейчас предупрежу начальника отделения.

Зыкова он нашел в ординаторской; подняв голову от бумаг, тот внимательно выслушал старшего лейтенанта.

— А ну, зови сюда эту красавицу.

Александр сходил за Мариной — она все еще беседовала в перевязочной с операционной сестрой. Вошли с ней вместе.

— Привет, Уткашея! — с порога приветствовал ее начальник отделения. — Значит, свои личные дела хочешь решить за наш счет? — сурово продолжил он, насупив брови.

— Ой, ребята, не будьте вы бесчувственными истуканами! Мне нравится этот парень. Я чувствую, он — мой. Впервые в жизни я по-настоящему влюбилась. «А любовь оправдывает саму человеческую жизнь и делает ее вечной. Мне кажется, что те люди, которые по-настоящему любили, обязательно попадают в рай. Это не страсть, а именно любовь, она приближает к свету, она приближает к Богу!» Это не мои слова, когда-то я их вычитала, но они так сейчас подходят! Пожалуйста, дайте мне еще немного дней побыть с ним рядом. Другого шанса не будет у меня в жизни. Он уже в декабре заменяется. И все!

— Ладно, Сашка, мы с тобой ведь не истуканы! Разрешим ей еще три дня побыть в палате. Напиши ей еще какое-нибудь лечение, чтобы было ясно — пока болеет.

— Хорошо, я ей витамины назначу пока.

— Ой, спасибо вам, дорогие мои! — Марина бросилась поцеловать Зыкова, но он сам крепко ее обнял и долго не выпускал, целуя.

— Дурак! — наконец, она вырвалась из его объятий. Чмокнула в губы Невского. — Ну, я пошла!

— И не забудь, — остановил ее капитан, — с тебя сто грамм и пончик!

— Да, я вам по десятку пончиков, даже настоящий пирог с капустой испеку!

— Ловлю на слове! — уже весело смеялся Зыков. — Беги к своему Пашке — счастливчику.

Марина, радостно улыбнувшись, упорхнула за дверь. Совсем и живот не болит после операции.

— Видал, что любовь с людьми делает? — Зыков широко улыбнулся. — А целуется она классно! — Он поднял большой палец и озорно подмигнул.

Весь следующий день, как и предыдущий, Марина и Павел не могли нарадоваться общению. Они непрерывно говорили по очереди, рассказывая о себе. Им было, что поведать друг другу. Вечером, когда дежурная сестра зашла поставить градусник раненому, она застала целующуюся парочку. Теперь в их палату все медики заходили, предварительно постучав. Это выглядело довольно странно: люди в белых халатах стучатся в реанимацию. Нонсенс!

Однако все были рады за эту парочку. Сестрички обсуждали ситуацию, втайне завидуя Марине белой завистью — какое неожиданное счастье «свалилось» той на голову. Врачи радовались за Павла — он сразу обрел смысл жизни, стал на глазах набираться сил. Приходили проведать Марину подруги, а Павла — офицеры по службе. Все одобряли этот, такой стремительный роман.

Однако уже на третий день отпущенного счастья пришлось Марину попросить на выписку — прооперировали одного тяжелого раненого (не осторожное обращение с оружием), требовалось постоянное наблюдение в реанимации.

Марина без всяких слов собрала свои вещички и спокойно отправилась домой. Видимо, главный разговор у них с Павлом уже состоялся.

А на следующий день и самого Павла перевели в общую офицерскую палату.

Теперь Марина приходила к нему каждый день. Ее прихода ждали с нетерпением все обитатели палаты, а не только седой капитан — она обязательно приносила на «всю ораву» что-нибудь вкусненькое. Офицеры тактично оставляли молодых людей одних в палате: гуляли по коридору, сидели на лавочках перед входом в стационар.

Невероятно, но Павел Любимый стремительно поправлялся. Могучий организм быстро залечивал раны. Любовь не только окрыляет, но и излечивает. Это факт!

Вскоре сняли повязку с его головы. Он начал ходить с тросточкой сначала по палате, а затем и по коридору, заботливо поддерживаемый Мариной. Совсем быстро они начали даже выходить на улицу, гуляли вокруг стационара или подолгу просиживали на лавочке. Их лица одинаково светились счастьем.

Уже 5 ноября Павел попросился на досрочную выписку, хотя не мог пока ходить без тросточки. Его попытались отговаривать. Куда там! Срочно оформили его справку о ранении и отпустили с миром. Догадывались — хочет успеть ко дню рождения Марины «быть в строю».

Однако оказалось, что это только часть правды. Капитан Любимый успел уже с командованием решить свой вопрос — вечером 6 ноября они с Мариной улетели в Кабул, чтобы официально оформить свой брак. Все прямо ахнули, узнав. Вот это решительность! Настоящий русский офицер! «Пришел, увидел, победил!»

Татьяна очень радовалась за свою новую подругу. Перевязывая с Невским очередного раненого, она произнесла загадочную фразу:

— Вот Маринка и нашла кому носки покупать…

— А причем тут носки? — искренне удивился Невский.

— Я запомнила эту фразу Фаины Раневской: «Когда женщине есть кому купить носки, — значит, личная жизнь уже удалась…». А вот мне пока некому эти носки покупать.

— Ничего, Таня, будет и на «твоей улице праздник!»

Молодожены вернулись 8 ноября. Их действительно зарегистрировали в день рождения Марины, 7 ноября. Удалось уговорить, кого надо, не смотря на праздничный день. Эта новость из уст в уста передавалась по всей Бригаде. Еще бы — такое событие! Это был первый официальный брак в этой воинской части. У многих женщин тоже появилась надежда…

Вечером того же дня Маринка буквально ворвалась в ординаторскую Медроты, радостно провозгласила прямо с порога:

— Я больше не Голенькая! Я — Любимая!

Хирурги Голущенко, Сергеев, Зыков, Невский были за своими рабочими столами — заполняли «Истории болезни». Они сразу бросили ручки, стали поздравлять, по очереди крепко целуя новобрачную. Женщина счастливо смеялась. Марина тут же выложила на стол большой пирог с капустой, как обещала, банки с крабами, креветками, разные колбасы и много всяких деликатесов, вынимая все это из своей сумки, как из волшебного мешка. «Будем праздновать!» — провозгласила она.