Николай Свешников - Воспоминания пропащего человека

Рыночная и уличная книжная торговля поддерживается исключительно покупкою старых книг на домах, аукционах, а также и на самих местах торга. Она, так же как и другие отрасли модной промышленности, имеет свои темные стороны. В особенности рыночные торговцы пользовались неправильными средствами к увеличению своего благосостояния пятнадцать-двадцать лет назад. В то блаженное время большая часть приказчиков, служащих в книжных магазинах, не отказывала себе в удовольствии сбывать темным путем на рынок хозяйскую собственность. Рыночные торговцы не пренебрегали подобного рода кражами, что очень естественно, потому что от подобных краж они пользовались барышами, и даже сами старались натолкнуть неопытного приказчика на этот промысел, а также и мальчиков учили тому же. Нам рассказывали про одного торговца, будто бы он начал свою торговлю с такими ничтожными средствами, что имел у себя на столике, на котором торговал, книжонок не более как на десять рублей, но при помощи магазинных приказчиков и мальчиков в какие-нибудь десять лет приобрел такое состояние, что сделался образцовым и самым главным торговцем рынка. Другой ранним утром, по назначению приказчиков, когда не могло быть хозяев, ходил с мешками в магазины, где уже приготовлялся заранее ему товар, которым он набивал мешки и отвозил в свою лавочку. Переплетчики, принимая для брошюровки от издателей книги, делали своему заказчику много дефектов собственно для того, чтобы как можно более сформировать для себя полных экземпляров и потом сбыть их на рынок. Нам рассказывали также, что и некоторые типографщики, принимая заказ на напечатание книги, припечатывали по заводу[346], а иногда даже и более лишнего и продавали их по недорогим ценам рыночным книгопродавцам. Из кадетских корпусов и других училищ прислуга таскала учебники в эту, как называли рынок, Калифорнию. Много также сбывалось на рынок книг, похищенных и от частных лиц, и из казенных библиотек. Само собой разумеется, подобного рода промышленность давала слишком много выгод, и потому книжных торговцев рынка более и более размножалось: прислуга, едва только успев выжить ученические годы, отставала от хозяев и открывала свои маленькие лавочки, имея в виду не правильную торговлю, но исключительно приучение темных поставщиков. Книги, покупаемые от воришек, тотчас же перепродавались ими другим, состоятельным торговцам, и таким образом, однажды навсегда, шла их промышленность. Подобный процесс рыночной книжной промышленности продолжался довольно много лет, но в настоящае время он, по-видимому, исчез, потому что от рыночных торговцев мы слышим много жалоб на упадок их промышленности. Они говорят, что кто успел в прежнее время составить себе состояние, тот и в настоящее время ведет довольно порядочного объема торговлю, но кто не успел, тот бедствует, перебиваясь с хлеба на квас, тем более люди, обремененные многочисленным семейством.

Что и книжники, подобно другим кочевым промышленникам, умеют в крайних случаях прикрывать свои грешки всемогущим по закону: «Я ничего не знаю, я не покупал», — мы приведем здесь один случай. Книжник-лавочник дал продать старику-разносчику краденые книги. Старик, придя с ними в магазин, был там задержан и отправлен в полицию тем господином, которому принадлежали книги. В полиции старик объяснил, от кого он получил книги, и того потребовали в квартал.

— Откуда, любезнейший, ты взял эти книги? — спросил у него надзиратель.

— Какие это? — спросил, в свою очередь, книжник.

— А вот эти! — надзиратель указал на книги.

Книжник осмотрел их и отвечал, что книги не его.

— Как не твои? — возразил надзиратель. — Да ведь ты же их дал для продажи этому старику?

— Какому старику? — хладнокровно спросил книжник, как будто бы не видя находящегося тут старика-разносчика.

— А вот этому? — надзиратель указал на старика.

— Точно так, ваше высокоблагородие, — подтвердил старик, — он мне дал эти книги продать.

— Никак нет-с, — возразил книжник, — я ему никаких книг на давал, а был он у меня третьего дня выпивши и просил двугривенный, которого я ему не дал, так он, видно, по ненависти за это на меня показывает! — Потом, обратившись к старику, прибавил: — Стыдно тебе, почтенный, из-за двугривенного, что я не дал тебе, питать ко мне такую злобу! Господь взыщет с тебя за это!

Старик плакал и все утверждал свое показание, но книжник, несмотря на слезы старика и увещания надзирателя сознаться, отперся. Сделали у него в лавочке обыск, но подозрительного ничего на нашли. Господин, у которого были покрадены книги, из жалости к старику прекратил свой иск, а книжник, как говорится, вышел из воды сух.

Другая, не менее покупки, сильная поддержка рыночной книжной промышленности заключается в книжных магазинах. Наши книжные магазины нельзя сказать чтобы были полны разнообразием книг, в особенности изданиями прежних годов, несмотря на то, что запрос на прежде изданные книги не прекращается, а потому, при требовании покупателями таковых, книжные магазины обращаются за ними на рынок. Часто бывающему в книжных торговлях на Апраксином дворе, вероятно, случалось видеть покупателей, шныряющих из лавки в лавку с записными книжками, по которым они спрашивали у торговцев требующиеся им книги, — это рассыльные из магазинов. Чуть ли не каждый день они обходят всех рыночных книжников, отыскивая те книги, которые обещано изготовить для покупателя, и покупая, у кого какая книга найдется. Весьма неприятным продавцом для рассыльных из магазинов был в свое время старик Матюшин, который имел на Апраксином дворе лавку, до такой степени наполненную разнообразием книг, что с нею не мог поспорить ни один магазин (мы говорим, собственно, о русских прежде изданных книгах). К нему постоянно ходили рассыльные из магазинов к последнему, предварительно обойдя всех книжников. «Ни у кого на нашел книги, надо идти к Матюшину», — говорили они с весьма неприятной миной, потому что он дешево продавать не любил. Старик Матюшин знал, что к нему являются за теми книгами, которых ни у кого не находилось, а потому постоянно встречал их подобной фразой: «Что, и ко мне пришел, обегал рынок-от весь!» За номер какого-нибудь журнала, который у другого торговца можно было бы купить за три гривенника, он требовал полтора рубля и не уступал из раз объявленной им цены ни копейки, другого рода книги он продавал точно так же, т. е. по ценам, не всегда доступным. Лавка его, которую можно было назвать образцовою, сгорела в несчастный майский пожар.

В прежнее время, как говорят книжники, покупок старых книг было гораздо более, чем ныне, а потому в настоящее время многие рыночные книжники пустились в издательство. Напечатав книгу, они часть ее [тиража] отвозят в Москву и там променивают на другие, московского издания, которые привозят для сбыта в Петербург. Мелочные московские издания, по своей дешевизне, доступны для низшего класса публики, и потому-то мы их видим у всякого мелочного уличного книжника; к числу этих книжонок принадлежат также и картины[347]. Но издательская деятельность рыночных книгопродавцев основана, по большей части, не на знании потребностей и вкуса читающей публики, но на спекуляции; ей мы обязаны явлением «Жизнебудильников»[348], «Альбомов на память многим»[349], перепечатанным с карикатур старых годов журнала «Искры»; «Живой покойницы»[350], «Зефиротов»[351], «Правдой о мужчине и женщине»[352], «Уликами пылких женщин и горячих мужчин»[353] и т. п. чепухи.