Аман Тулеев. С моих слов записано верно - Аман Гумирович Тулеев
В 1992–1993 годах Тулеев занимал пост председателя облсовета и активно воевал с Михаилом Кислюком. В какой-то момент Аман Гумирович обратился к Борису Ельцину с предложением сделать меня главой области. «Как ты, Юрий Николаевич?» – позвонили мне из администрации президента с вопросом. «Если царь скажет, пойду куда хотите». Уже готовился соответствующий указ, о назначении даже объявили в новостях по областному телевидению. Все происходило с подачи Тулеева! Но на последнем этапе Кислюк сумел пробиться на Старую площадь, принял меры, может, позолотил ручку кому надо, и указу не дали ход. «Бог меня уберег!» – подумал я тогда. Я не рвался на губернаторскую должность, поскольку представлял, с каким количеством проблем пришлось бы столкнуться.
А потом случилось вот что. В середине лета 1997 года Тулеев сменил Кислюка на посту главы региона, и на октябрь были назначены выборы. А в июле я собрал угольных «генералов» на традиционную встречу. Как обычно, выпивали, говорили обо всем на свете. За столом присутствовал и Виктор Бочаров, бывший начальник шахтостроительного комбината, Герой Соцтруда. Спросил его без всякой задней мысли: «Виктор Иванович, а что же ты не баллотируешься в губернаторы?»
Шестерки-прихлебатели тут же донесли наш разговор Тулееву, наверное, еще и приукрасили. Мол, вы, дорогой Аман Гумирович, пару лет назад сватали Малышева в главы Кузбасса, а нынче он в пику вам Бочарова на должность агитирует. Брошенная мною невзначай реплика наложилась на категорическое неприятие Тулеевым реструктуризации угольной отрасли, которая у него четко ассоциировалась со мной. И с той поры между нами словно черная кошка пробежала.
Назначение Амана губернатором и октябрьские выборы прошли под фанфары, народ его любил. А я в том же 1997-м ушел с поста гендиректора «Росугля» и… десять лет был в Кузбассе персоной нон грата. Мою фамилию вычеркивали даже из списков приглашенных на торжественные мероприятия. Помню, отмечали юбилей шахты «Распадская», которую я поднимал с колен в свое время. Рассчитывал, что позовут, однако – нет. Директор извинялся: «Юрий Николаевич, мы хотели, чтобы вы приехали к нам, но понимаете, тут такое дело…» Я останавливал словесный поток: «Не объясняй, не трать слова, все ясно».
Не скрою, для меня это был сложный период, но я старался не унывать, нашел себе применение – занялся наукой и общественной работой. Конечно, первое время обижался на Тулеева, но потом понял: это не было местью с его стороны. Он решительный, мужественный, уважающий себя человек. И настоящий политик. Аман умел расчистить дорогу от людей, которые могли составить ему конкуренцию. Наверное, это правильно, по-другому в политике нельзя.
Десять лет я наблюдал за Кузбассом как бы со стороны, лишь изредка бывая там. Видел перемены, то, как начали преображаться грязные города, появились нормальные дороги. Правда, и времена изменились в лучшую сторону: уголь пошел за рубеж, повсеместно открывались частные предприятия. Но ведь я ездил и по другим областям, мог сравнивать и понимал: равного Тулееву нет.
Так пролетело десятилетие. А потом я вдруг получил приглашение на День шахтера в город Мыски. Аман Гумирович завел традицию каждый год отмечать праздник на новом месте, сосредоточивая силы бюджета и бизнеса на благоустройстве разных населенных пунктов. После проведения Дня шахтера города в самом деле становились другими…
Конечно, я принял приглашение и приехал в Мыски. В большом шатре на губернаторский прием собралась вся элита Кузбасса. Мне отвели место за столом президиума, что выглядело неожиданным. Первым на правах хозяина слово взял Аман Гумирович, потом предложили выступить мне. Я направился к трибуне, и в этот момент Тулеев снова встал: «Пока Юрий Николаевич идет к микрофону, скажу несколько слов. Хочу искренне извиниться перед академиком Малышевым от лица всего Кузбасса… Мы долго не понимали, зачем Юрий Николаевич закрывал старые шахты-убийцы. Лишь теперь до нас начинает доходить, как много он совершил для нашего края».
Я даже остановился на полпути, настолько поразил меня Аман Тулеев. До глубины души! Восточный по крови человек вдруг принес публичные извинения. Это дорогого стоит! Я видел, что у людей, с которыми я выдержал эпопею по закрытию шахт, в тот момент в глазах стояли слезы. Да и сам чуть не заплакал.
На том торжестве меня сделали почетным гражданином Кузбасса. После десяти лет опалы…
Я видел перемены, начали преображаться грязные города, появились нормальные дороги. Ведь я ездил и по другим областям, мог сравнивать и понимал, что равного Тулееву нет.
Тулеев снова стал работать со мной, советоваться, прислушиваться к моему мнению. Многое из того, что я предлагал, он использовал. Аман очень цепкий. Готовя доклады, звонил десятку людей, выслушивал их мнения, пропускал полученную информацию через себя и лишь потом формулировал собственные тезисы.
Как-то я рассказал Тулееву о своем учителе Владлене Ялевском, выдающемся руководителе угольной отрасли Кузбасса, которого я сменил на посту генерального в «Южкузбассугле». «Хорошо бы сохранять память о таких людях», – предложил я. Прошло немного времени, и в очередной День шахтера одной из шахт присвоили имя Ялевского, а на здании, где трудился Владлен Данилович, открыли памятную доску.
Еще важный штрих. Тулеев всегда умел работать с бизнесом. Мой товарищ Георгий Краснянский, с которым мы работали в «Росугле», в 2010-м стал председателем совета директоров шахты «Беловская» и разреза «Караканский-Западный». Как-то Аман позвал Краснянского на разговор: «Мы знаем историю твоей семьи. Ты вырос в Донбассе, но отец военные годы провел в Кузбассе, наша земля стала для него домом. Тебя она тоже радушно приняла. Мне кажется, и ты должен помочь краю, это будет справедливо».
Георгий начал выделять деньги на развитие области. Просьбы о помощи Тулеев умел преподнести красиво, чтобы это не выглядело так, будто он решил ободрать собственника. Но если бизнесмен не шел на контакт, жадничал, Аман мог жестко и прямолинейно потребовать: «Дай денег для региона!»
По большому счету Тулеев – это эпоха. Нам повезло, что именно он принял Кузбасс. Аман Гумирович пришел в очень тяжелое время, когда шахтеры стояли на рельсах, и мужественно принял этот удар. В самую трудную минуту его финансово поддержал
