Поход без привала - Владимир Дмитриевич Успенский
В уютном доме под Калугой писал отчет о рейде генерал Баранов. Наскоро подлечившийся в госпитале генерал Казанкин приводил в порядок свой воздушно-десантный корпус. У них все было хорошо.
Нервничало немецкое командование, не понимая, куда исчезли основные силы группы Белова во главе со всем руководством. Начальник генерального штаба германских сухопутных войск генерал Гальдер записывал в своем дневнике:
11.06.42 г. Ликвидация остатков противника в тылу 4-й армии проходит успешно. К сожалению, основные силы кавкорпуса Белова уходят на юг.
16.06.42 г. На фронте группы армий «Центр» войска русского генерала Белова снова прорвались в направлении Кирова. Нам это не делает чести.
17.06.42 г. Идут сильные дожди. Кавалерийский корпус генерала Белова действует теперь западнее Кирова. Как-никак он отвлек на себя, в общем, 7 немецких дивизий.
…Семь дивизий, не считая еще четырех, которые находились на сковывающих направлениях, — вот сколько фашистских войск привязала к себе импровизированная группа, созданная энергией и волей Павла Алексеевича Белова. Больше ста тысяч немецких солдат и офицеров, сотни танков, много артиллерии и авиации вынуждены были немцы использовать для боевых действий в своем тылу, вместо того чтобы бросить их в наступление на фронте, где в жестоких боях решалась судьба второй летней кампании.
17
В авангарде шли разведчики, их вел сам Кононенко. Двигались лесом по старой просеке. Здесь когда-то была дорога, по ней давно не ездили, колея заросла травой.
— Немцы! — сказал вдруг сержант Жерехов. — Ложись!
Кононенко, падая, успел рассмотреть группу людей в немецкой форме. За считанные секунды наметанный глаз уловил многое: идут без строя, некоторые без головных уборов, солдат впереди — с русской винтовкой.
— Не стрелять! — скомандовал подполковник. Если вспыхнет бой, разбираться поздно.
Те, в немецкой форме, тоже легли, не открывая огня. От них долетел крик:
— Эй, ребята, вы чьи?
— А ты чей?
— Мы партизаны! А вы беловские?
— Мы советские!
— Тогда вылезай! Командира вперед!
Кононенко поправил кобуру с пистолетом и решительно пошел по дороге. Навстречу ему выступил из-за деревьев пожилой человек в выцветшей гимнастерке, напоминавший выправкой старшину-сверхсрочника.
С первых слов Кононенко понял — свои. Разномастная одежда, оружие и наше, и трофейное. Один боец совсем еще мальчик…
Прихрамывая, подошел Белов. Кононенко взглядом указал на него. Партизанский командир подобрался, вскинул ладонь к виску. Наверное, дыхание перехватило от волнения. Шумно втянув воздух, доложил:
— Товарищ генерал, хозяйственный взвод идет в деревню для заготовки продуктов!
— От Галюги?
— Так точно, товарищ генерал, из третьей партизанской дивизии. Ваши парашютисты и кавалеристы уже были у нас. Все командиры предупреждены, что сам генерал Белов на подходе.
— Вот я и подошел, — улыбнулся Павел Алексеевич. — Принимайте гостей, угощайте, чем можете.
— Так точно, товарищ генерал, угостим. Мои ребята доведут вас до деревни, там поедите и сядете на подводы. Четыре телеги у меня.
— Немцев много вокруг?
— Есть немец, — сказал партизан, — Раньше не густо было, а в последние дни валом валит. Вслед за вами подходит. Мы его по Десне держим. Можете не беспокоиться, доставим вас в штаб в лучшем виде.
— Спасибо, — поблагодарил Белов.
Партизаны двинулись по своему маршруту. Павел Алексеевич, опираясь на суковатую палку, зашагал дальше, следом за проводниками.
18
Майор Галюга — кадровый офицер. Обмундирование хорошо подогнано по его плотной фигуре. Манеры уверенные, говорит неторопливо, спокойно, обдуманно. Еще до встречи с ним Павел Алексеевич понял, что в 3-й партизанской дивизии порядки крепкие. На Десне Белова встретили партизаны с лодками, надежно прикрыли огнем, пока эскадрон переправлялся через реку.
По восточному берегу Десны тянулась почти сплошная линия траншей. Имелись доты и дзоты, в том числе даже артиллерийские. Здесь шли позиционные бои по всем правилам современной тактики.
В деревне Марьинке жители уже приготовились встретить беловцев. Посреди улицы в большом котле варился обед — целую корову выделили крестьяне для эскадрона. Напекли свежего хлеба вдоволь. И что особенно тронуло Павла Алексеевича — в доме, отведенном для генерала и комиссара, были приготовлены сапоги. Хоть и не новые, но крепкие, хорошо смазанные. И свежие портянки в них. До чего приятно было вымыть наконец стертые ноги и переобуться в сухое, мягкое, теплое.
Сам майор Галюга приехал в деревню верхом. От него узнал Павел Алексеевич много новостей. Оказывается, в район партизанской дивизии вышла вся 8-я воздушно-десантная бригада. На сутки раньше Белова переправился через Десну подполковник Билых со вторым сводным эскадроном. Имелась радиосвязь с подполковником Вашуриным. Начальник штаба объединил большую группу отставших бойцов и теперь вел их к линии фронта.
К прорыву через фронт готовились 2-я гвардейская кавдивизия и 329-я стрелковая. Все шло почти так, как было намечено.
Генералы Баранов и Казанкин, пересекшие район партизанской дивизии, оставили здесь много раненых. Теперь тех, кому требовалась срочная операция, переправляли через фронт самолетами. Остальных укрыли в лесных деревнях.
Это были хорошие новости. Но Галюга не скрыл и своей тревоги. В последние дни к Десне вышло большое количество фашистских войск. А разведка сообщала: вслед за Беловым движутся еще две вражеские дивизии.
— Что же вы намерены делать? — спросил Павел Алексеевич.
— У меня есть приказ удерживать территорию, пока подойдут все ваши войска, а затем прикрыть ваш отход. Будем стоять, сколько сможем.
— Много вам от нас неприятностей.
— Полагаю, товарищ генерал, что немцам неприятностей во много раз больше, — рассудительно ответил Галюга. — Ну, а мы, когда будет невмоготу, уйдем в лес. Или через линию фронта. От нас по прямой — сорок километров.
— Радиосвязь надежная?
— Вполне. Со штабом армии и даже со штабом фронта.
Павел Алексеевич вырвал лист из школьной тетради и написал радиограмму генералу Жукову. Сообщил, что находится у Галюги и с наступлением темноты намерен двигаться дальше, к линии фронта.
Ответ поступил незамедлительно. Командующий приказал Белову, Щелаковскому и всем старшим офицерам сегодня же ночью вылететь на Большую землю. Для этой цели на партизанский аэродром будут посланы пятнадцать самолетов У-2, каждый из которых совершит два рейса.
— Значит, там мы нужнее, — сказал Щелаковский, прочитав радиограмму. — Кого оставишь вместо себя, командир? Кто поведет через фронт штабной эскадрон?
— Подполковник Кононенко, — без колебаний ответил генерал.
Работы нашлось сразу столько, что Павел Алексеевич опасался: успеет ли управиться до темноты? Надо было отобрать людей для эвакуации, подготовить распоряжения Зубову, Вашурину, воздушным десантникам, проинструктировать остающихся офицеров.
День промелькнул — как один час. И вот вечером 24 июня Павел Алексеевич приехал на аэродром. Здесь, на обширной поляне, было спокойно. Пели птицы. Их не пугало громыхание канонады, доносившееся от Десны, не тревожило зарево, поднявшееся над черным
