Жан Жюль-Верн - Жюль Верн

Как мы уже видели, в письме от 11 августа 1894 года Жюль Верн планировал «Плавучий остров» на 1895 год, «Драму в Лифляндии» — на 1896 и «Великое Ориноко» — на 1897. Однако появление «Драмы в Лифляндии», темой которой и была как раз судебная ошибка, показалось ему, по всей вероятности, неуместным в самый разгар дела Дрейфуса, если учесть взбудораженное состояние умов. Роман этот являлся прекрасной иллюстрацией ловушек, уготованных для судей, и его вполне могли счесть за выражение совершенно определенной позиции. И Жюль Верн с Этцелем, должно быть, решили отложить его публикацию до более спокойных времен.

7 июня 1894 года Жюль Верн сообщал Марио Туриелло[120], что он уже написал семьдесят из задуманных им томов, но, чтобы завершить весь труд, ему остается написать еще тридцать, а 5 мая 1897 года он указывал, что забежал далеко вперед и пишет роман на 1903 год. 10 июля 1899 года писатель утверждает, что на ближайшие годы у него заготовлено двенадцать томов. Запасы, хранившиеся у него в ящике, казалось, были неистощимы, и 15 января 1902 года количество готовых книг достигло цифры четырнадцать, «Братья Кип» составили восемьдесят третий том, а Жюль Верн к тому времени занимался уже… сотым. 24 декабря того же года он говорил, что «корпит над сто первым». Понятно, почему «Драма в Лифляндии», о которой говорилось в письме от 11 августа 1894 года, появилась лишь в 1904 году. Посылая 12 апреля 1901 года Этцелю «Морского змея», писатель полагает, что эта книга появится вслед за «Второй родиной», а между тем «Деревня в воздухе» опередила его, 26 октября Жюль Верн отправляет вторую часть «Братьев Кип», а в ноябре 1901 года печатается «Кабидулен» («Морской змей»), о чем свидетельствует его письмо от 9 ноября 1901 года, и 13 января он адресует Этцелю набросок карты Великого леса для «Деревни в воздухе».

Знаменитый ящик содержит, несомненно, большое количество законченных рукописей, так как в письме от 27 марта 1902 года Жюль Верн обсуждает название романа «Властелин мира», который увидел свет лишь в 1904 году. А между тем, до того как появится «Властелин мира», читатели познакомятся с романом «Путешествие стипендиатов». Объясняется это, вероятнее всего, тем, что в тот момент речь шла о присоединении датских владений на Антильских островах к Соединенным Штатам, вот он и поспешил с публикацией этой книги. Рассказ о путешествии на Антильские острова оживляют драматические события, связанные с нападением пиратов «Галифакса». В центре повествования — их предводитель Гарри Маркел; симпатичный и честный Вилл Митц, который одержит над ними победу, появляется лишь в середине второго тома. Писатель воспользовался путешествием, совершенным учениками Антильской школы, чтобы поведать об алчных спорах, разыгравшихся между европейскими державами.

Что же касается «Властелина мира», где вновь появляется Робур-Завоеватель, то в этом романе писатель развенчивает обезумевшего гениального ученого, одержимого манией величия, и, хотя тот изобрел удивительную машину, в нем не осталось ничего от Робура, который провозглашал, что человечество недостаточно еще благоразумно, чтобы пользоваться достижениями науки. Теперь это ничтожный человек, потерявший голову от собственных успехов.

«Драма в Лифляндии» была задумана около 1894 года, корректурные листы этого романа писатель правил в 1902 году, а напечатали его в 1904, с опозданием на десять лет. Возможно, что книга была создана раньше, чем «Братья Кип». Роман дышит отвагой и хорошо написан, с очень живыми зарисовками, я не могу забыть сцену бегства Владимира Янова, сосланного в Сибирь, особенно когда он пробирается через Чудское озеро к лифляндской границе.

Скромный учитель Дмитрий Николев, горячий патриот, оказывается замешанным в деле об убийстве. Он едет в Пернов, чтобы передать беглецу двадцать тысяч рублей, которые перед смертью доверил ему отец Владимира Янова. Той же ночью в корчме убит артельщик банка Иохаузенов, и бывшие при нем пятнадцать тысяч рублей исчезли. Нападение мог совершить только постоялец, занимавший соседнюю с убитым комнату, он, вероятно, влез в комнату своей жертвы через выходившее на большую дорогу окно, сорвав с него ставень и вырвав из подоконника державший его железный крючок. Он убил несчастного во время сна, ударив его ножом в сердце, кольцо от шведского ножа, которым была нанесена рана, оставило по краям ее заметный след. В комнате, которую занимал предполагаемый убийца, следователь обнаружил сильно погнутую кочергу, а также клочок сожженного кредитного билета. Улики очень серьезные. К тому же неизвестный постоялец опознан — это учитель Николев, один полицейский подтвердил, что видел его в трактире в день убийства. На вопросы о целях своей поездки в Пернов Николев отказывается отвечать. В глазах всех он преступник. От неистовой толпы разъяренных людей его спасает появление Янова, который разъяснил цель его путешествия. И та же самая толпа, которая только что с ненавистью преследовала Николева, с такой же точно легкостью провозглашает его невиновность.

Но банкир Иохаузен продолжает преследовать Николева, требуя от него уплаты долга его отца в размере восемнадцать тысяч рублей. Янов почитает себя обязанным отдать эти деньги, уплатив необходимую сумму кредитными билетами, которые передал ему Дмитрий Николев. Тем самым он нанес своему другу непоправимый удар, так как их номера совпали с теми, что значились на украденных деньгах. В довершение всего Николева находят на дороге мертвым, и это окончательно убеждает всех в том, что именно он убийца, потому что рана нанесена тем же самым ножом, которым был убит артельщик. Самоубийство Николева рассматривается как признание в совершенном преступлении. И потому его дочь отказывается выйти замуж за своего жениха Владимира Янова, тот в отчаянии.

Однако, как выяснилось, Николев не совершал никакого преступления! Перед смертью трактирщик Кроф признался в том, что убил артельщика, украв у него деньги, а чтобы сбить с толку полицейских, обменял их на те, которые были в кармане учителя. Это он оставил царапины на подоконнике, бросил кочергу у печки и клочок сожженной кредитки; мало того, узнав, что учитель вне подозрений, он зарезал его тем же самым ножом, которым было совершено первое преступление.

Несмотря на свадьбу Ильки с Владимиром, трагический конец несчастного учителя оставляет тягостное впечатление. Невинный человек погиб под тяжестью возведенных на него улик. Это ли не подтверждение мысли о возможности судебной ошибки? Но смысл повествования этим не ограничивается, оно является яркой демонстрацией той жесточайшей борьбы, которую развертывает политическая партия, чтобы погубить своих противников, ибо банкир и учитель — главные кандидаты двух противоположных партий на предстоящих выборах.