Михаил Катуков - Как я бил Гудериана

От района западнее Львова и до Люблина напрямик 300 километров, а по извилистым дорогам – более 500. Перебросить на такое расстояние огромную массу людей и техники и, главное, перебросить скрытно, незаметно для вражеской наземной и воздушной разведки чрезвычайно трудно. Но для штаба 1-й гвардейской танковой армии, во главе которого стояли такие опытные командиры, как М. А. Шалин и М. Т. Никитин, скрытная переброска войск – дело не новое. Целыми днями колдуют они над картами, на которых переплетаются красные и черные прожилки дорог. Из десятка дорог нужно выбрать такие, которые, во-первых, идут к цели кратчайшим путем, во-вторых, пролегают вдали от населенных пунктов, в-третьих, имеют по соседству леса для стоянок машин и для укрытия войск, в-четвертых, дороги должны быть проезжими… Много других соображений приходилось учитывать штабистам.

В директиве фронта указывалось, что армия должна двигаться в новый район сосредоточения комбинированным способом. Танки, самоходки, орудия, тягачи словом, все тяжелые грузы надлежало отправить по железной дороге; войска – своим ходом.

В конце ноября армия совершила марш и в точно установленное время сосредоточилась в лесах юго-восточнее Люблина. Темные осенние ночи способствовали скрытности передвижения.

Сразу по прибытии на новое место поехали представиться Г. К. Жукову, недавно вступившему в должность командующего 1-м Белорусским фронтом.

Г. К. Жуков занимал небольшой двухэтажный особняк под черепичной крышей. У маршала было хорошее настроение, и принял он нас приветливо. Поинтересовался, как обстоят дела в армии, готова ли она к предстоящим боевым действиям.

– Помню первую танковую по прежним боям, – сказал он, – поэтому специально выпросил вас у Верховного. Готовьтесь как следует – дела предстоят большие.

Но весь размах будущей операции мы поняли, когда командование фронта устроило военную игру на картах. На нее были приглашены командующие армиями, начальники штабов, члены военных советов армий, которым предстояло участвовать в операции, называвшейся тогда Варшавско-Лодзинско-Познаньской.

За все годы войны нам впервые пришлось участвовать в столь представительных встречах. Обычно в боевых условиях иногда месяцами воюешь бок о бок с людьми, а познакомиться с ними как следует не удается – не хватает времени. А тут впервые я видел и сумел поговорить по душам со многими генералами, с которыми не раз приходилось решать совместные боевые задачи.

В огромном зале вдоль стен были расставлены столы, за которыми сидели командармы, члены военных советов и начальники штабов всех армий 1-го Белорусского фронта. Неподалеку от нас с Н. К. Попелем и М. А. Шалиным шелестел картами командующий 2-й гвардейской танковой армией генерал-полковник Семен Ильич Богданов, рослый, широкоплечий.

Мы уже знали, что Г. К. Жуков решил пустить в прорыв наши армии одновременно, причем для танкистов С. И. Богданова прорыв должна осуществлять 5-я ударная армия Н. Э. Берзарина, для нас – 8-я гвардейская В. И. Чуйкова.

Первым выступил на совещании начальник штаба 1-го Белорусского фронта М. С. Малинин. Он кратко охарактеризовал военно-политическую обстановку, сложившуюся в Европе к концу 1944 года.

– На сегодняшний день, – говорил он, водя указкой по большой карте, – не только территория Советского Союза полностью очищена от противника, но и освобождена из-под фашистского ига значительная часть польских земель. Совершенно очевидно, что гитлеровская Германия находится при последнем издыхании; она не только израсходовала свои материальные и людские ресурсы, но и осталась воевать в одиночестве – блок фашистских государств развалился. Правда, гитлеровская верхушка изо всех сил пытается оттянуть агонию. 16 декабря немецкие части перешли в контрнаступление на западном фронте, прорвали линию обороны противника и поставили четыре армии перед угрозой уничтожения. Английские и американские войска отступают к реке Маас.

М. С. Малинин сообщил новость, которая всех нас обрадовала и взволновала: войскам 1-го Белорусского фронта, а также 1-му Украинскому выпала честь воевать на главном направлении и водрузить Знамя Победы над Берлином.

Как же должно проходить это одно из последних и крупнейших наступлений?

Общий замысел операции раскрыл маршал Г. К. Жуков.

– Первому Белорусскому фронту, – сказал он, – предстоит нанести удар в общем направлении на Познань, а Первому Украинскому ставится задача разгромить кельце-радомскую группировку врага и затем продолжать наступление на Бреслау.

Конкретизируя задачу фронта, маршал пояснил, что он планирует прорвать оборону противника на двух направлениях, разгромить варшавско-радомскую группировку и выйти к Лодзи, чтобы в дальнейшем наступать до рубежа Бромберг – Познань. На этом рубеже 1-й Белорусский фронт должен был войти в тактическую связь с войсками 1-го Украинского.

– Дело в том, – продолжал командующий фронтом, – что мы намечали наступление на вторую половину января, но в связи с тяжелым положением союзников в Арденнах Ставка торопит нас и требует начать наступление раньше. Сроки наступления еще не определены, о них вам будет сообщено дополнительно.

Несколько дней проходили военные игры. Огромная по своему размаху операция терпеливо анализировалась командующими во всех деталях; вырабатывались наиболее рациональные варианты ударов, изучался рельеф местности, отрабатывалось взаимодействие родов войск.

Особенно внимательно исследовалась система оборонительных рубежей противника. Дело в том, что на главном, берлинском направлении, по данным разведки, гитлеровцы создали глубоко эшелонированную оборону из семи рубежей общей глубиной до 500 километров. Линии обороны проходили главным образом по рекам Нида, Пилица, Нейсе, Варта. Гитлеровцы рассчитывали, что советские войска, наступая, должны напороться и увязнуть в Померанском и Мезеритцком укрепленных районах. Немалую роль в фашистской оборонительной системе играли крупные города-крепости, такие, как Модлин (Новогеоргиевск), Торн (Торунь), Бромберг (Быдгощ), Шнайдемюль (Пила), Познань, Кюстрин (Костшин), Бреслау (Вроцлав).

Прорвать эту оборону можно только с помощью мощных артиллерийских и авиационных ударов. Это прекрасно понимали и в Ставке, и в штабе фронта. Вот почему армии для прорыва получили большое количество артиллерии. На каждый километр прорыва фронта планировалось свыше 220 стволов – по орудию на каждые 4–5 метров.

Необычайно плотным было построение танковых и стрелковых частей. Стрелковая дивизия, строившаяся в три эшелона, теснилась на фронте от 2,5 до 3 километров. На каждый километр фронта приходилось по 35 танков. Такого мощного сосредоточения войск на узком участке фронта нам не приходилось видеть за многие месяцы войны. Теперь Красная Армия обладала численным превосходством над противником во всех видах оружия.