Александр Соскин - Лев Яшин. Легендарный вратарь

Жаль, в свое время не имел возможности спросить Яшина, как он относится к этой версии, просто потому, что появилась она позже. Но успел как-то справиться о другом. Мне казалось, что его хватку нельзя назвать мертвой, чтобы мяч прилипал к рукам, как, например, у Хомича. В футбольной юности Яшин, чувствуя эту слабину, пытался с чьей-то подсказки даже варить специальный клей, чтобы смазывать перчатки для прочного сцепления с мячом. Но однажды в игре, когда от волнения похлопывал рука об руку, они слиплись, обработанные таким варевом, и мяч залетел за спину. Эксперимент пришлось оборвать, но удалось ли справиться с проблемой? Во всяком случае, на смену кустарщине явилась зрелость подступа к ней. Припоминаю, что Яшину иногда приходилось фиксировать мяч вторым касанием. Вот и спросил Льва Ивановича о том, почему подчас, принимая его, гасил сперва о землю, а потом уже забирал в руки.

– Считал, что так удобнее, когда мяч летел на уровне груди, а соперников рядом не было.

Я был полностью удовлетворен этим ответом, восприняв его как индикатор примерной рациональности и просчитанности любого игрового хода Яшина, да и интуиция, которую он включал во многих случаях, развита у него была как ни у кого. В любом варианте это как раз тот случай, когда свой минус он оборачивал плюсом.

Характер поведения Яшина на поле можно уместить в два слова, как удачно это сделала крупнейшая в мире французская спортивная газета «Экип». Но, назвав его еще в 1960 году играющим тренером, вложила в это понятие новый смысл. Что такое играющий тренер? Тот, кто уже работает тренером, еще не закончив играть. Яшин никогда номинально не был тренером, но уже со второй половины 50-х годов начал осуществлять в игре не то тренерские права, не то обязанности, распорядительные и регулирующие. «Экип» сообщала, что в игре «от него все время исходили оперативные тактические установки».

Такую характеристику Яшина развил самый авторитетный футбольный журналист того времени Габриэль Ано, известный еще и тем, что первым выдвинул идею европейских клубных турниров. Вот что он писал вслед финальному матчу на Кубок Европы 1960 года: «Великий Яшин живет интересами своей команды, является ее составной частью. Это не тот одиннадцатый игрок под № 1, который играет где-то вдали на последнем рубеже и который так не похож на других, потому что ему разрешено пользоваться в игре руками. Нет,

Яшин не таков! Он неотделим от команды, впаян в нее. Причем он часто пользуется тем же оружием, что и его партнеры, играя ногами и головой. Без страха он проникает на территорию, которой опасаются все его зарубежные коллеги. Морально он тоже как никто связан с интересами команды, чью судьбу он разделяет. Мы были очевидцами того, как после второго тайма, во время короткого перерыва перед добавочным временем, он обращался к своим товарищам по команде, подбадривая их и вселяя надежду в их утомленные души. Это было похоже на то, как старший брат подбадривает младших. Что я говорю – брат, он, скорее, был похож на отца».

Собственно, в словах этого старого мудреца содержится квинтэссенция яшинского способа существования в футболе: он одинаково умело исполнял одновременно две роли – сам играл и заряжал на игру, на победу товарищей. То, что углядел французский мэтр со стороны, знал и чувствовал любой его тренер и партнер как бы изнутри.

В 50-х годах, когда телевидение только делало первые шаги и «ящик» в домах был еще редкостью, спортивных триумфаторов не завлекали в телестудию после каждого громкого успеха. Публике позволялось воочию приветствовать их лишь в маловместительном зале Политехнического музея, который официально назывался Центральным лекторием общества «Знание». Он оказался явно неподходящим и для поэтических вечеров, на которые рвалась вся Москва, и для своего рода спортивных ток-шоу Помню, после зимней Олимпиады 1956 года в Кортина д'Ампеццо с трудом попал на встречу с тренерами и хоккеистами сборной СССР во главе с Аркадием Ивановичем Чернышевым, а почти через год – с победителями Олимпийских игр в Мельбурне. И записал тогда, еще не забыв изучавшуюся в школе с какой-то стати стенографию, выступление старшего, или по-сегодняшнему главного тренера нашей футбольной сборной Гавриила Дмитриевича Качалина.

Здесь уместно привести фрагмент этого публичного отчета перед любителями спорта: «Я могу с полным основанием заявить, что во всех матчах олимпийского турнира лучшим игроком на поле был Лев Яшин. Правильнее сказать, он был не только игроком, но и замечательным дирижером, добрым старшим товарищем для каждого футболиста, человеком, в которого верила вся команда». От себя замечу, что «старший товарищ» был тогда моложе почти половины основных игроков, но это не помешало ему стать безусловным моральным авторитетом.

К оценке Качалина примыкают слова Виктора Понедельника: «Поражала способность Яшина в трудную минуту зажечь всех. Зажечь собственным примером. Он умел находить и верные, нужные слова в минуты неудач. В финале Кубка Европы 1960 года первый тайм мы проиграли югославам. В перерыве Яшин подошел к каждому игроку. Для каждого нашел свои, какие-то особые слова. Спокойно так, без крика… Не будь этих слов Яшина, я не забил бы решающий гол».

Вслед за Европой суть и стиль игры Яшина приняла Южная Америка. Во время матча Аргентина– СССР в конце 1961 года президент Аргентинской футбольной ассоциации (АФА) X. Р. Коломбо поначалу усмехался и громко недоумевал: «Куда помчался? С ума сошел! Он за это поплатится!» Но потихоньку стал разбираться, а к концу матча уже неистово аплодировал странному вратарю гостей. После матча у специалистов не оставалось сомнений, что Яшин привез совершенно новый вратарский реквизит.

Самый авторитетный футбольный журнал Аргентины «Эль Графико» писал: «Яшин прекрасно показал всем нам, каким должен быть вратарь в футболе. Все остальные участники русской команды поступали по его указаниям, которые он давал в решающие моменты. Основой обороны русских, наиболее эффективно ликвидировавшей лучшие комбинации, был Яшин со своим голосом командира, своими указаниями, своими выходами вперед, чтобы сократить путь или дать передохнуть защитнику, передачами мяча на край поля. И мы можем думать теперь, что Яшин действительно достоин звания лучшего вратаря мира, так как он стал создателем определенной системы футбольной игры».

Эта система сводилась к тому, чтобы все или в реальности почти все 90 минут не выключаться из действа. Ждать у моря погоды было не в его правилах. Яшин непрерывно двигался, выбегал и возвращался к линии, всматривался и высматривал, охотился за мячом, сигнализировал о местоположении противника, расставлял защитников, начинал комбинации, направлял перемещения атакующих.