Яков Нерсесов - Гений войны Кутузов. «Чтобы спасти Россию, надо сжечь Москву»

Французские генералы и маршалы были недовольны своим императором. Мюрат говорил, что не узнавал его весь день, Ней – что Наполеон забыл свое ремесло. Поняв, что вся эта кровавая бойня оказалась бесполезной, «храбрейший из храбрых» потерял самообладание и, как лунатик, побрел прочь с поля боя. А пасынок Бонапарта и вовсе заявил о нерешительности, проявленной императором в решающий момент сражения.

…Кстати, интересное совпадение (или все же закономерность?), начиная с 1807 года в нескольких важнейших сражениях – отчасти при Прейсиш-Эйлау, в чем-то при Ваграме и особенно при Бородино, Наполеон был непохож на себя самого прежних лет. Если при Эйлау ему подфартило и он отделался «ничьей», при Ваграме он сумел-таки, как говорят шахматисты, «на флажке» дожать эрцгерцога Карла, при Бородино он весь день упорно ломился «в закрытые ворота», но так и не смог дожать порядком обескровленного противника, то при Ватерлоо все попытки фронтально раздавить «стойких оловянных солдатиков» герцога Веллингтона и вовсе закончились катастрофой. «Бонапартисты» склонны объяснять неудачи Бородино и Ватерлоо серьезными недомоганиями Бонапарта именно в эти дни (приступы геморроя, проблемы с мочевым пузырем и т. п.) и стечением целого ряда субъективно-объективных обстоятельств. Как признавался сам Наполеон, для «войны нужно здоровье», а «после тридцати начинаешь терять способность вести войну»! Определенная доля истины в их доводах, несомненно, есть. Но «наполеоноведы» парируют: «Когда противник, несмотря ни на что, стоял насмерть, а у Наполеона не было серьезного превосходства в силах, то ему нередко не удавалось добиться положительного результата!»…

Конечно, можно было объяснять нежелание Бонапарта ввести в бой свою гвардию либо его вялостью, либо его болезнью, либо даже страхом от обходного маневра кавалерии Уварова и Платова! Можно ли посчитать этот шаг ошибкой?!

Вряд ли! Слишком многое было против подобного решения!

Во-первых, изрезанная местность не позволила бы наполеоновской гвардии провести атаку максимально стремительно, не подвергшись массированному огню подвижных батарей русских, превосходивших аналогичные у французов и скорострельностью, и калибром, и числом. На новых позициях за Семеновским оврагом у них было порядка 300 орудий, а за счет огромных резервов чуть ли не в половину всего своего артиллерийского парка Кутузов мог сконцентрировать на угрожаемом участке не менее 500 орудий!

Во-вторых, столь эффективная дальнобойная артиллерия Бонапарта, и так работавшая на пределе своей максимальной эффективности, уже не доставала до отошедших назад русских, а ее поддержка, как показал весь предыдущий ход боя, играла колоссальную роль в успехах наполеоновской армии на Бородинском поле.

В-третьих, на короткой дистанции перед самым соприкосновением атакующих и защищающихся эффективность русской артиллерии была выше.

В-четвертых, русские стояли как «стойкие оловянные солдатики», и, даже «повалив их», победы можно было не достичь! И вот почему! Его гвардии под огнем сотен очень эффективных на коротких дистанциях русских орудий пришлось бы «ломиться» на узком (2-километровом) участке фронта подобно плотно построенной античной фаланге! Атака этого элитного соединения, вероятно, еще больше расстроила бы ряды изнуренной, но непобежденной русской армии. Но вряд ли она утратила бы способность к сопротивлению в дальнейшем, а вот колоссальные потери, неизбежно понесенные наполеоновской гвардией в этой смертельной схватке, могли оказаться в будущем роковыми! В лучшем случае успех был бы частным – русских бы еще больше «подвинули» назад. В худшем – наполеоновскую гвардию повалили бы, прежде чем она успела бы подойти на дистанцию штыкового удара! Отчасти, похожая ситуация произошла спустя почти три года в финале роковой для Наполеона битвы при Ватерлоо.

…Тогда, видя, что приближается ночь, а успевшие-таки на поле сражения пруссаки из корпуса Цитена вот-вот начнут наседать, Бонапарт решил покончить с англичанами. В 7 часов вечера он пошел «ва-банк» и бросил в отчаянную атаку на измотанного и обескровленного Веллингтона не Старую гвардию, как это порой пишут, а лишь несколько оставшихся у него нетронутыми последних батальонов Средней гвардии, которые лишь официально считались частью Старой гвардии! Всего их набралось пять: 1-й из 3-го гренадерского полка, единственный из 4-го гренадерского полка, два из 3-го егерского полка и сократившийся после потерь при Линьи до батальона 4-й егерский полк. Вместе с их полковниками, генералами и маршалом Неем, под которым только-только убило четвертую лошадь (!) и снесло ядром голову его седьмому (!) адъютанту, под грохот барабанного сигнала «К атаке!!!» «ворчуны» двинулись в последнюю атаку на плато Мон-Сен-Жан!

Всего лишь около двух с половиной тысяч гвардейских ветеранов наступали на центр вражеской позиции, куда сноровистый Веллингтон успел-таки собрать почти все оставшиеся у него боеспособные части! Видя мерно-невозмутимую поступь легендарных «медвежьих шапок», лежавшие на поле боя раненые французы – даже с оторванными руками или ногами – пытались приподняться, чтобы поддержать приветствием последнюю атаку прославленных «ворчунов»!

…Между прочим, матерые ветераны шли, держа равнение, как на параде в Тюильри, гордо и невозмутимо под бравурно наигрываемые гвардейскими музыкантами легендарные мелодии: «Марш Великой армии» Мегюля, «Победа за нами» Гретри и, конечно, столь любимые самим Наполеоном «К знамени» и «Марш раненых солдат, оставшихся в строю» военных капельмейстеров 1-го полка пеших гренадеров Бюля и Жебоэра. Степень их значимости для французской армии, кстати, сохранилась до сих пор…

Пять каре Средней гвардии пошли в Бессмертие без конной и артиллерийской поддержки: их уже просто не было. Им пришлось одним принять на себя всю мощь вражеского артиллерийского огня в упор. Каждый выстрел пробивал огромные бреши в ее рядах. Старые «ворчуны» падали десятками. Казалось, вынести это было свыше человеческих сил. Но, не замедляя шага, лишь плотнее смыкая ряды и еще громче крича: «Да здравствует император!», гвардейские егеря и гренадеры поднимались на холм Мон-Сен-Жан. 1-й батальон 3-го гренадерского полка бригадного генерала де Морвана уже смял штыками остатки бригады брауншвейгцев и 30-й с 73-м пехотные полки врага. Батальон 4-го гренадерского полка смел штыками остатки 33-го и 69-го полков Веллингтона. Зрелище было страшным: казалось, их не может остановить даже Смерть!!!