Алекс Громов - Нарком Берия. Злодей развития

А вот Лаврентий Павлович Берия возникает в анекдотах позже, уже после своего перевода в Москву и «списания» сталинского наркома с рукавицами Ежова. По крайней мере, грузинских анекдотов более раннего периода о Берии до наших дней практически не дошло. Да вообще в случае с Лаврентием Павловичем надо подчеркнуть, что большинство анекдотов о нем появилось уже после его смерти.

Но не стоит забывать о том, что бдительные сотрудники органов госбезопасности под руководством Берии пресекали распространение нежелательных политических анекдотов. Правда, еще до прихода Берии на Лубянку, уже в середине тридцатых годов (не дожидаясь 1937 года) политический анекдот стал опасным — за него сажали. Так во времена Ежова, а затем — и Берии, не только за рассказывание, но и за слушание и недонесение, как и за исполнение частушек, которые можно было классифицировать как контрреволюционные, можно было получить реальный тюремный срок. «Анекдотчики» проходили по статье 58–10. Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст. 58-2 — 58-9 настоящего кодекса), а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собой лишение свободы на срок не ниже шести месяцев. Те же действия при массовых волнениях или с использованием религиозных или национальных предрассудков масс, или в военной обстановке, или в местностях, объявленных на военном положении, влекут за собой меры социальной защиты, указанные в ст. 58-2 настоящего кодекса. То есть за анекдот могли осудить как на «десяточку» (десять лет), и если «была необходимость», то могли осудить и на двадцать пять лет.

Берия идет по коридору Лубянки и слышит в одном из кабинетов взрыв хохота. Он заходит и спрашивает, в чем дело.

— Лаврентий Павлович, мы тут такой анекдот сочинили — полстраны пересажать можно!

Один из самых распространенных сюжетов — Берия и Сталин, причем именно Берия выступает не просто как исполнитель воли вождя, но и как его альтер-эго, а порой — как хитроумный ловкач, даже после смерти «обошедший» Сталина.

Данте (в другом варианте — Брежнев), осматривая ад со страшными грешниками, видит Берию, стоящего в крови лишь по колено. Удивленный Данте спрашивает:

— Почему так мелко, Лаврентий Павлович?

— А я стою на плечах Иосифа Виссарионовича, — отвечает тот.

Кроме того, в анекдотах Сталин устраивает разные, часто каверзные игры с ближайшими соратниками, но в большинстве из них Берия выходит сухим из воды.

Собрались партийные у Сталина на даче Новый год праздновать. Сталин предлагает:

— Товарищи, а давайте поиграем в игру!

Все, естественно, соглашаются, как можно отказать. Сталин продолжает:

— Товарищ Берия, на какую букву начинается ваша фамилия?

— На букву «Б», товарищ Сталин.

— Правильно, большой палец тоже на «Б» начинается, а давайте отрежем товарищу Берии большой палец. Товарищ Молотов, а на какую букву начинается ваша фамилия?

— На букву «М», товарищ Сталин.

— Правильно, мизинец тоже на «М» начинается, а давайте отрежем товарищу Молотову мизинец. Товарищи, а почему товарищ Никита Сергеевич Хрущев так побледнел?

С Берией связан и анекдот, иллюстрирующий великолепное использование логического классического парадокса. В анекдоте говорится, что незадолго до своей смерти Сталин разгневался на Берию — тот постоянно врет, плутует, мошенничает. На очередном заседании политбюро вождь заявил: «Ну, все. С тобою кончено, Берия. Сейчас прикажу бросить тебя в топку живого и сжечь».

Берия захныкал:

— Такая мучительная смерть. Я служил верой и правдой. Я всегда старался…

Сталин в ответ сказал:

— Ну ладно. Я разрешаю тебе свою последнюю фразу. Любую. Если это будет правда, то тогда тебя просто расстреляют. Если неправда — сгоришь заживо.

Тут все стали Берии подсказывать. Первым — Калинин со своим мужицким здравым смыслом — скажи: «Трава — зеленая… Солнце светит днем, а луна — ночью».

Хитроумный Хрущев посоветовал:

— Скажи, что Сталин — великий вождь.

А преданный вождю Каганович прошептал:

— Скажи: смерть по вашему приказу будет для меня огромным счастьем.

Но Берия, послушав их всех, подумал и заявил:

— Сталин сожжет меня живьем.

Сталин в ответ кивнул:

— Правильно. Ты этого заслуживаешь, и поэтому я так и сделаю.

Но Берия успел вымолвить:

— Значит, я сейчас сказал правду?

— Да, — подтвердил Сталин.

— Но если я сказал правду, то меня нужно не сжечь, а расстрелять!

Сталин согласился:

— Выходит, что так. Расстреляем.

Но тут не согласился Берия:

— Но если меня расстреляют, то, значит, я сейчас сказал не правду, и меня надо сжечь… Но если меня сожгут, то, значит, я сказал правду, и меня надо…

Сталин усмехнулся:

— Ну и ловок! Черт с тобой, живи! — и после этого, как ни в чем не бывало, переменил тему разговора.

— Иосиф Виссарионович, к вам приехал ваш врач.

— Почему приехал?! Такого уважаемого человека могли бы и сами привезти, товарищ Берия!

— Да, конечно. Но когда мы в прошлый раз пытались привезти его сами, у него самого случился сердечный приступ.

Совещание у товарища Сталина. Тема — недостаточные темпы развития советской науки. Собрали академиков, спрашивают, в чем, дескать, дело.

— Дык! Девяносто процентов — лодыри и бездельники!

— Так в чем проблема? Давайте эти девяносто процентов расстреляем!

— Да расстрелять-то, конечно, товарищ Сталин, можно, но пропорция все равно сохранится, — ответил Берия.

Многие ситуации, описанные в этих историях, четко отражают как привычки самого вождя, так и его сподвижников, в том числе Берии.

Так в анекдоте отмечено, как Сталин относился к своим ближайшим сподвижникам, используя старинный принцип «разделяй и властвуй».

Глубокая ночь, Сталин снимает трубку:

— Слушай, товарищ Молотов, ты все еще заикаешься?

— Да, товарищ Сталин, немного, но если надо для партии, я…

— Нет, спи спокойно!

Звонит Берии:

— Слушай, Берия, ты все еще занимаешься девочками?

— Нет, не очень… Так, иногда…

— Ну ничего, ничего, спи спокойно! — Сталин кладет трубку. — Ну вот, соратников успокоил, можно и самому уснуть!

А вот другая, не менее занятная история, характеризующая как Сталина, так и Берию, могла сыграть свою негативную роль в судьбе одного из советских государственных деятелей.