Николай Цветков - Гений зла Сталин

О намерении Сталина арестовать маршала Г.К. Жукова

Фабрикация фальшивых документов против маршала Г.К. Жукова проводилась практически в течение всей войны. Еще в период сражения под Москвой был арестован один из ближайших сотрудников Жукова генерал В.С. Голушкевич. Сразу же после окончания войны была арестована группа генералов и офицеров, включая Главного маршала авиации А.А. Новикова, члена Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта К. Телегина, в разное время служивших с Жуковым.

Сталина особенно выводили из равновесия те места из показаний арестованных, где недооценивалось его «полководческое мастерство».

Весной 1946 года Сталин задумал арестовать маршала Жукова, но для осуществления этой акции он решил заручиться осуждением Жукова его же соратниками-полководцами.

На состоявшемся в середине 1946 года заседании Высшего военного совета генерал-полковник С.М. Штеменко по указанию Сталина зачитал показания находившихся в то время в тюрьме Главного маршала авиации Новикова и бывшего адъютанта Жукова подполковника Семичкина — Жуков якобы неоднократно вел разговоры, направленные против Сталина, сколачивал вокруг себя группу недовольных генералов и офицеров. А когда Штеменко дошел до того места, где Новиков приводил якобы слова Жукова, назвавшего Сталина не полководцем, а «штафиркой», вождь возмущенно прервал чтеца словами «как, как?!». Он усмотрел в этом невиданное оскорбление (штафирка в военном лексиконе — человек, ничего не понимающий в военном деле). Этого Сталин простить не мог.

После зачтения показаний Новикова выступили Сталин, Молотов, Берия, Булганин: Жуков зазнался, не хочет считаться с авторитетом Политбюро и лично Сталина. Его следует одернуть и поставить на место. Им вторил генерал-полковник Ф. Голиков.

Первым из маршалов выступил И.С. Конев. Он критиковал Жукова за служебные упущения, сложный характер, резкость в обращении с подчиненными, но начисто отрицал то, что Жуков «сколачивал вокруг себя недовольных генералов и офицеров». Его мнение поддержали маршалы А.М. Василевский, К.К. Рокоссовский, В.Д. Соколовский, П.С. Рыбалко. Последний заявил, что нельзя доверять «показаниям, вытянутым насилием в тюрьмах».

Почувствовав внутреннее сопротивление полководцев и их солидарность к Жукову, Сталин отступил от первоначального намерения, но не оставил прославленного полководца в покое. Вскоре Жуков был освобожден от должности главнокомандующего сухопутными войсками Вооруженных сил СССР и назначен командующим самым незначительным и малочисленным Одесским военным округом. (Из интервью генерал-лейтенанта Н.Г. Павленко газете «Неделя», 1989, № 52.)

Враждебное отношение Запада к Сталину и сталинизму

Происходившие в нашей стране после свершения революции в октябре 1917 года политические и экономические перемены бросали открытый вызов политической и экономической системе капитализма, всем ее ценностям и нормам. Они не могли не вызвать враждебного отношения к ней со стороны правящих кругов западных стран, их стремления «задушить социализм в колыбели».

Прежде всего антисоветизм Запада основывался на представлениях о советской политической системе как о репрессивной диктатуре, враждебной демократии, как о «левом деспотизме», сменившем «правый деспотизм» царизма.

С конца 20-х годов представления на Западе о нашей стране как о носительнице сталинского режима стали доминирующими. Невиданный по масштабам террор и режим личной власти Сталина не могли замаскировать ни строительство Днепрогэса, ни сооружение канала Москва — Волга, ни появление стахановского движения, ни ликвидация неграмотности, ни рекорды шахтеров, комбайнеров, трактористов… Не смогло изменить отношение западных стран к Сталину его лицемерное заявление о том, что он являлся только учеником Ленина и его цель — быть достойным его учеником. Не оказало желаемого воздействия на умы западников ханжеское утверждение Сталина: «Прошли те времена, когда вожди считались единственными творцами истории, а рабочие и крестьяне не принимались в расчет».

И уж совсем издевательски звучал принцип неприкосновенности личности, зафиксированный в принятой в декабре 1936 года Конституции, сразу же названной сталинской, — на фоне полнейшей вакханалии репрессий миллионов ни в чем не повинных людей. В частности, 127-я статья Конституции гарантировала: «Никто не может быть подвергнут аресту иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора».

Конституция в действительности была ширмой, которая прикрывала систему личной власти Сталина, ее репрессивные действия, которые особенно широко и жестоко проявились в конце 30-х годов прошлого столетия. Это явилось не чем иным, как словоблудием о свободе выборов, свободе слова, собраний, печати, демонстраций.

Для предвоенной Европы и США Советский Союз представлялся прежде всего страной кровавой насильственной коллективизации, массовых репрессий и лагерей, беспредельного террора Сталина. Более того, в глазах многих европейцев и американцев «сталинская Россия» стояла в одном ряду с «гитлеровской Германией», а для иных репутация СССР была еще хуже, поскольку сталинизм как государственная политика начался раньше нацизма.

Мировому общественному мнению были давно известны деяния сталинизма: насильственная коллективизация с миллионами жертв; последовавший за ней голод; «Шахтинское дело» 1928 года; процесс Промпартии в 1930 году; устранение троцкистов, правых и левых уклонов; разгул репрессий в 1936–1938 годах; ликвидация командования Красной Армии…

Отношение Запада к нашей стране в те годы следует рассматривать прежде всего как отношение к сталинскому Советскому Союзу, как к сталинизму.

Сталинизм усилил антикоммунизм одних, создал заново антикоммунизм других, оттолкнул третьих, симпатизировавших социализму и Советскому Союзу.

На Западе и в наши дни принято считать, что советско-германский договор 23 августа 1939 года привел ко Второй мировой войне, а договор о дружбе и границе от 28 сентября того же года вызвал состояние шока у отдельных слоев западных стран.

Антисоветские настроения на Западе резко усилились с началом советско-финской войны. Как уже упоминалось, признав нашу страну агрессором в этой войне, Лига Наций в декабре 1939 года исключила СССР из своих членов.

Даже после вступления немецких войск в Прагу в 1939 году перспектива союза со сталинским Советским Союзом не прельщала «западные демократии». Соответственно и переговоры о создании антигитлеровского военного союза с СССР велись ими вяло, с прохладцей.