Валерий Золотухин - Таганский дневник. Кн. 1
Ну вот. Этот день (23-е)[122] прошел. Главное — игралось хорошо. И шеф хвалил, ну, он веселый был. В «свадьбе» получил по глазу пиалой от Высоцкого. Друг удружил к празднику. Пришлось уйти со сцены, кровища хлестала, но хорошо еще, что глаз цел, а синяк — хрен с ним…
У нас мероприятие с Высоцким, а он в Ужгороде, а вдруг не приедет? Грустно будет. Вечер потерян. Вчера не поехал в «Уран» на встречу. Там идет ретроспективный показ моих фильмов. Из-за господина Высоцкого, что въехал чашкой мне по глазу.
Собираюсь с Высоцким к строителям его кооператива. Под очками не видно будет.
26 апреля 1974Интересная картина получается: вчера ездил с Высоцким на его дела с кооперативщиками… Какую он мне вещь сказал… что на капустнике, то есть вся моя линия песенная, отстраненная… гениальной была, и что я впервые как артист раскрылся… Нет, не то чтобы как артист… «Увидели твою душу, то есть то, о чем ты пишешь… Мы увидели тебя… ты во всех своих ролях скрывался от нас. Ты богаче своих ролей… вот что — ты никогда не играл самого себя… вот что… Или может, оттого, что я тебе по глазу звезданул… У тебя такой серьез был, такое спокойное отчаяние, что просто офигеть можно. Ты таким никогда не показывался… Я думал, может, я ошибся… Нет, я был у Г. Волчек, мы с ней говорили. Она говорит „да“, то же самое…»
Вот что поведал мне Вовка.
6 июля 1974Володе очень не понравилась повесть В.С. — Это что же такое?! Это все, что я в В. ненавижу… все это так сконцентрировалось в этой графомании. Что же это такое, как же можно это кому-то показывать?..
Вовке уж коль не нравится… то он возмущается, как дите, что у него отобрали игрушку… время отобрали на чтение, да еще ждут слов.
20 августа 1974Мне передали сценарий «Одиножды один», уже в который раз. Полока просит сыграть у него Толяна, на которого пробовался Высоцкий, и очень изящно, но Комитет не утвердил его. Теперь ко мне: и Мережко[123], и Полока, и вдруг Первое объединение… Но почему я должен вдруг это делать? Ведь Поздно уже. У меня нет ни времени, ни сил, ни охоты!
Владимир Высоцкий ТЕАТРАЛЬНО-ТЮРЕМНЫЙ ЭТЮД НА ТАГАНСКИЕ ТЕМЫ[124]Легавым быть — готов был умереть я,Отгрохать юбилей — и на тот свет, —Но выяснилось: вовсе не рубеж — десятилетье,Не юбилей, а просто десять лет.
И все-таки боржома мне налей —За юбилей! — такие даты редки.Ну ладно, хорошо — не юбилей,А, скажем две нормальных пятилетки.
Так с чем мы подошли к неюбилею?За что мы выпьем и поговорим?За то, что все вопросы и в «Конях» и в «Пелагее» —Ответы на историю с «Живым».
Не пик и не зенит, не апогей, —Но я пою от имени всех зэков:Побольше нам Живых и Пелагей —Ну, словом, больше Добрых человеков!
Нам почести особые воздали:Вот деньги раньше срока за квартал.В газету заглянул — а там полным-полно регалий,Я это между строчек прочитал.
Вот только про награды не найду,Нет сообщений про гастроль в загранке —Сидим в «определяющем» году,Как, впрочем, и в «решающем», в Таганке.
Тюрьму сломали — мусор на помойку, —Но будет где головку прислонить:Затеяли на площади годков на десять стройку —Чтоб равновесье вновь восстановить.
Ох, мы поездим, ох, поколесим,В Париж мечтая, а в Челны намылясь, —И будет наш театр кочевымИ уличным, — к тому мы и стремились.
Как хорошо — мы здесь сидим без кляпа,И есть чем пить, жевать и речь вести.А эти десять лет — не путь тюремного этапа:Они — этап нелегкого пути.
Пьем за того, кто превозмог и смог,Нас в юбилей привел, как полководец, —За пахана — мы с ним тянули срок,Наш первый убедительный червонец.
Еще мы пьем за спевку, смычку, спайкуС друзьями с давних пор, с таганских нар —За то, что на банкетах вы делили с нами пайку,Не получив за пьесу гонорар.
Редеют ваши стройные ряды —Писателей, которых уважаешь, —Но, говорят, от этого мужаешь! —За долги ваши праведны труды —Земной поклон, Абрамов и Можаич!
От наших «лиц» остался профиль детский,Но первенец не сбит, как птица влет, —Привет тебе, Андрей — Андрей Андреич Вознесенский,И пусть второго Бог тебе пошлет!Ах, Зина, жаль не склеилась семьяУ нас там, в Сезуане, — время мало.И жаль мне, что Гертруда — мать моя,А что не мать мне — Василиса — Алла!
Ах, Ваня, Ваня Бортник — тихий сапа,Как я горжусь, что я с тобой на «ты»!Как жаль, спектакль не видел Паша,Павел — римский папа, —Он у тебя б набрался доброты.
Таганка, славься, смейся, плачь, кричи,Живи и в наслажденье и в страданье!Пусть лягут рядом наши кирпичиКраеугольным камнем в новом зданье!
5 сентября 1974Вот уже третий день в Вильнюсе. А приехали на «BMW», на «Высоцком», с Дыховичным[125]. И ехали здорово, быстро, со скоростью средней 100, а так на спидометре держалось почти всю дорогу 140–120, а?! И какой же, получается, еврей не любит быстрой езды. Заночевали в Минске, в гостинице. Съели диких уток, подстреленных самим Полянским на охоте, членом Политбюро. Поэтому они были вкусными втройне. Нет, хорошо ехали.
В гостинице вроде как сначала не было мест, но потом, как Высоцкий документ предъявил, и я подошел, «что-то он не похож на Золотухина», снял кепку, «ну вот теперь другое дело», нашелся номер трехместный, с улыбкой.
На следующий день при труппе сцепился с Дупаком. Ждали Шаповалова, Смирнова…
— Надо начинать репетицию, а не ждать.
— Вот когда вы будете режиссером, встанете сюда и будете вести репетицию…
— Придет время — встану. Семьдесят человек ждут неизвестно чего… Тем более у Шаповалова есть замены в зонгах, а Смирнов не с самого начала…
Меня защитил и поддержал Высоцкий. С нами уже трудно спорить.
А Высоцкого не пустили в ночной бар. «Тем более вы в таком виде», — а вид у него самый европейский, и вылезает он из машины «BMW». Но галстук он никогда не носил, не имеет его, стало быть, ресторан в этой стране ему не светит, хотя он и Высоцкий и пр. Ну и посмеялись мы. «Достаточно, — говорит, — того, что я вылезу из машины «BMW», мне в машину самовар принесут…»
